Есть книги, без которых народная жизнь не полна

На редкость обаятельная книга. Живая, теплая, разговорная. И необыкновенно вместительная. Десятки персонажей — и ни одного не своенравного. Широк русский человек, воистину. Сузить не удалось даже библейского размаха жестоковыйной утопии. Не удастся, понадеемся, и новому безумию — рубля.

Полигимния, как прежде нас говорили, из голосистых солистов составленная. Ибо несть человека без собственной мелодии-песни. И словно не автор тут пишет, а сама жизнь. И не пишет, а сказывает. С русской душевной доверительностью, но и местами с лукавинкой, с гоготком. Ведь рясоносцы без юмора — скучнейшие буки. А их прекрасный и яростный мир скуки не ведает. Прекрасный, потому что высокий, небесный, лазурный. А яростный, потому как не ярясь царства небесного не взыскуешь.

Внутри книги чего только нет. От сказания о семидесятилетнем пленении Церкви (записанная на пленку дивная речь престарелой монахини в миру Фроси) до смачных небывальщин балагура отца Рафаила. Есть даже готовые сценарии детективов — только снимай! Где будто сам Промысел ведет расследование, размечая замысловатый сюжет на кадры рукой выпускника сценарного факультета ВГИКа, каковым отец Тихон изначально является. Таковы вставные истории-новеллы об Августине или Ярославе.

Не столько тут анекдоты из прото- и просто иерейской жизни, как у ехидного остроумца отца Михаила Ардова, сколько акты и факты изумления: как же явно присутствует в нашей жизни высшая сила, а мы, рассеянные, даже не замечаем. Потом когда-нибудь хватимся, запричитаем.

В романе «Доктор Живаго» невероятные совпадения, из которых соткан ковер нашей жизни, иногда выглядят несколько «литературными», надуманными. В воспоминаниях известного духовного лица о «несвятых святых» они неопровержимая, хотя и дивная данность. Не кивайте на случай, ломайте голову над посылаемыми только вам загадками-знаками, кумекайте, что к чему и зачем. Камертон всей этой повести временных лет задан тонко пронзительным, как всегда, эпиграфом из Паскаля:

Открыто являясь тем,кто ищет Его всем сердцем,и скрываясь от тех,кто всем сердцем бежит от Него,Бог регулирует человеческое знание о Себе — Он дает знаки,видимые для ищущих Его и невидимые для равнодушных к Нему. Тем,кто хочет видеть,Он дает достаточно света;тем,кто видеть не хочет,Он дает достаточно тьмы.

Неспешное, зоркое к подробностям повествование приближает к нам далековатый большинству мир и быт монастырский. То есть съездить-то, полюбоваться любим, но отчуждения избегнуть не можем. Какого-то трепета, страха. Не даром ведь святой мудрец Златоустый сказал, что монасям спастись всего труднее. Всего-то легче было бы нам, мирянам, кабы не были такими дурнями да шалопаями.

Приближает книга к нам их горний мир и многое проясняет. Вот один только пример. Всегда внутренне спотыкаюсь, когда возглашают на литургии: «Святая — святым!» Так ведь это святым, мелькает в голове, куда уж мне в их в блистающих ризах ряды. А имеется в виду, поясняет автор, та искра святости, что живет в каждой душе. Ибо каждая душа, как сказал еще Тертуллиан, — христианка. Без этой искры нечего и делать на этой грешной земле. Не червей же вскармливать, набив другой такой же тварностью собственную утробу.

«Без меня народ не полный» — сказал, помнится, Андрей Платонов. Есть и книги, без которых народная жизнь не полна. Книга архимандрита Тихона — именно такова.