«Надо перестать лицемерить»

Интервью с Николаем Досталем и Михаилом Кураевым, авторами фильма «Раскол»

В июле 2013 года на телеканале «Россия-1» прошел показ 20-серийного телефильма известного режиссера, народного артиста России Николая Досталя «Раскол». Картина рассказывает об одном из самых трагических периодов русской истории — событиях второй половины XVII века, времени церковной реформы патриарха Никона, повлекшей одно из самых значительных церковных и общественных разделений в истории России. Фильм «Раскол» — этот широкомасштабный проект — по сути, единственная в истории отечественного кинематографа серьезная попытка осмыслить трагедию разделения Русской православной церкви. Николай Досталь и Михаил Кураев работали четыре года, более двух лет добивались показа фильма на отечественном ТВ, чему сопротивлялись руководители каналов, закормившие зрителей низкопробной «жвачкой». Сначала — на канале «Культура», теперь — на «России-1». Мы встретились с создателями лучшего на сегодняшний день исторического сериала в России и задали им несколько вопросов.

Корр.: Почему сегодня всплыла животрепещущая тема раскола? Исполнилась ли давно задуманная мечта, или это веяние сегодняшнего дня?

М.Кураев: Ваш вопрос заставил меня помолодеть на 50 лет. Я 30 лет проработал в кинематографе, на «Ленфильме». Тогда в областном комитете партии нам говорили: «Ну что вы привезли картину про мальчика и девочку, когда нужно делать фильмы о сельском хозяйстве, о внедрении прогрессивных методов железобетонного строительства!» И 50 лет назад Григорий Михайлович Козинцев, с которым мне посчастливилось работать, ответил на вопрос: «Почему вы взялись за “Гамлета”?» — так: «Потому что не давали!» Почему мы с Николаем Досталем взялись за эту тему? Потому что раньше не сложилось: тема слишком животрепещущая. Сегодня мы видим, как погружение или прикосновение к истории идет на заказном уровне. Вот нужно было показать, каким был замечательным адмирал Колчак, раз — и сделали фильм, приписав ему чужие подвиги. Понадобилось показать, какое чудовище был Иоанн Грозный, раз — сделали фильм о том, какой он был больной. К сожалению, и про одного, и про другого и половины правды не рассказано!

Н.Досталь: У меня тоже давняя история. Когда я снимал картину «Завещание Ленина», посвященную великому русскому писателю Варламу Шаламову, я прочитал его поэму «Аввакум в Пустозерске». Это очень сильное произведение, оно произвело на меня незабываемое впечатление. И Варлам Шаламов, и протопоп Аввакум — личности одного масштаба, наши русские страстотерпцы. Первый остался жив, но очень многое претерпел на Колыме, другой был сожжен в Пустозерске. И именно тогда, снимая «Завещание Ленина», я и стал думать об Аввакуме, о Никоне, о расколе...

Корр.: Как проходила работа над сценарием? И довлели ли над вами какие-нибудь идеологические установки? Насколько вам близка православная тема?

М.Кураев: Мы с Николаем Досталем не были ангажированы ни никонианской церковью, ни старообрядческой. Мы были свободны. Когда кинокомпания «Аврора» предложила мне подумать над написанием сценария о расколе, я оговорил только одно условие: мы будем свободны от партийных обязанностей — как по отношению к одному крылу церкви, так и по отношению к другому. Многие удивляются: как же так — не иметь никакой позиции? Вроде бы это требует объяснения. Пожалуйста, вам объяснение. Для меня одинаковы и те и другие. Я не принадлежу ни к той церкви, ни к другой. Герои событий — это моя Родина и мой народ. И я понимаю, что тогда произошла страшная трагедия.

Н.Досталь: У меня все сложнее. Род Досталей — чешский, мама моя — из персидской бахаистской общины. Она умерла, когда мне было всего несколько месяцев от роду, а потому, к сожалению, с персидской линией у меня связей никогда не было. Бабушка же по отцу меня в младенчестве крестила тайно на Преображенке, не в известном старообрядческом беспоповском центре, а в обычном православном храме. Так что сам я человек православный, крещеный, но не воцерковленный. Но это не влияло на нашу совместную работу с Михаилом. Мы соавторы, но, как всегда бывает, иногда я мешал Кураеву, иногда помогал. Но в итоге при съемках фильма я практически не отошел от сценария.

Корр.: Почему же тогда ваш фильм из 16-серийного удлинился на 4 серии? Из-за скрупулезности в отношении к историческим деталям?

Н.Досталь: Да. Мы не позволили себе сокращать богослужебные моменты. И именно благодаря этому увеличился метраж фильма, чем, кстати, канал «Россия-1» был страшно недоволен. Мол, и так картина очень сложная для восприятия, а тут еще и 20 серий! Конечно, было очень сложно следовать всем деталям, которые нам подсказывали консультанты, поскольку в таком случае могла разрушиться драматургия картины. Тем не менее мы стремились к исторической достоверности, и поскольку действие фильма происходит в средневековой, дораскольной Руси, то, конечно, в качестве консультантов нам больше помогали старообрядцы, среди которых мне хотелось бы упомянуть главного редактора старообрядческого журнала «Церковь» Александра Антонова. Со стороны же Русской Православной Церкви была большая помощь в том, что нам помогали организовать съемки на Соловках, в Высокопетровском монастыре в Москве, в Ивановском монастыре в Кириллове и в других местах.

М.Кураев: В работе над «Расколом» наше погружение в историю можно сравнить с погружением в земные недра, для того чтобы понять, как образовалась земная поверхность и стихия. А еще для понимания того, что нас ждет впереди. История раскола не закончилась, хотя в 1971 году официально были сняты обвинения в адрес русской старообрядческой церкви. Дело не в этом! Как рваную веревку ни вяжи, узлы остаются. И узлы остаются в нашей жизни, потому что те отвратительные методы, которые внедряла новая идеология, новый церковный обряд, к сожалению, имели множество исторических продолжений. Первое ближайшее — Петр I. Как патриарх Никон и царь Алексей Михайлович ломали через колено искренне верящих в Бога людей, так и Петр ломал тоже через колено. А за Петром I тоже были примеры таких же методов.

Корр.: Ожидаете ли вы после показа на одном из главных каналов российского ТВ начала полемики, историко-философских дискуссий? Пришли ли вы лично к каким-то выводам?

Н.Досталь: Если говорить о наших выводах, то это и то, что у каждого из основных персонажей «Раскола» была своя правда — и у Аввакума, и у Никона, и у Алексея Михайловича. У последних была благородная цель, обусловленная сентенцией «Москва — Третий Рим», желанием максимально увеличить значение Московского царства и Московского патриаршества во всем православном мире, который в то время в значительной степени находился под Османской империей. Но, к сожалению, у нас слишком часто бывает так, что цель оправдывает средства, и именно это в течение всей нашей истории зачастую приводило к огромным жертвам. И кстати, особенный трагизм фигуры патриарха Никона проявился в том, что все его новины были приняты, сам же он был низвергнут и оказался в ссылке. Отголоски же того, что произошло более 300 лет назад, мы имеем и сегодня. Раскол русского народа, произошедший тогда, дал трещины, дошедшие и до наших дней.

М.Кураев: У меня и в прозе, и в кино один и тот же ход. Я не знаю, о чем я пишу повесть или роман, о чем будет сценарий. Та подлинная жизнь, к которой я прикасаюсь, умнее меня. В нее только надо вглядеться, серьезно осмыслить, и тогда она ответит на все вопросы. В «Расколе» не произошло исключения. Когда мы закончили работу, как ни парадоксально, мне удалось сформулировать — а Досталь присоединился — ответ на вопрос: «О чем же мы делали фильм?» — доверяя в первую очередь историческому материалу. Об ответственности светской власти и власти церковной за свои решения. Кто-то будет, наконец, отвечать, что были наломаны дрова? А «дрова»-то — сотни тысяч людей, людей искренних, совестливых, работящих? Что ж вы наделали? Или все быльем поросло? И еще: в XVII веке, когда стали силовым методом внедрять новый обряд, родился бессмертный термин — «лицемериться». Тогда это был рабочий термин. «Вы лицемеритесь?» — запросто спрашивали друг друга. Это означало, что на людях вы молитесь, как велит власть, а дома — как хочется. Это ложь, которая обессиливает человека и общество в целом, и все это взаимосвязано. Поэтому вопрос об ответственности власти мне кажется вещью актуальной, да это и онтологический вопрос. В общем, мы не зря потратили усилия на то, чтобы сделать обстоятельную картину.

Беседу вела Мария ШИШКИНА.