Не мудрствуя лукаво

Письмо в редакцию

Послесловие к дискуссии
«Почвенная литература в “беспочвенной” России»

На очередном «круглом столе» журнала «Москва» (2009. № 12) наконец поднята тема, надо полагать, важнейшая в нынешних условиях жизни и ее отражения в литературе. В течение прошлого года мы знакомились с отдельными мотивами «общей симфонии» под «грифом» «еще раз». Заключительный «круглый стол», очевидно, призван к обобщению. Но никакая дискуссия не закрывает «вопросы», пока не закроет их сама история, но иногда и сама история вновь выставляет вопросы наружу. Таков крестьянский вопрос, крестьянская тема, которая, казалось бы, уже и закрыта бурным развитием цивилизации, поставившим все на промышленный поток. Крестьянину в этом потоке места нет. Разве что в качестве наемного рабочего. Но это уже совсем не крестьянин с его устоявшимся христианско-почвенническим сознанием, формировавшимся в течение тысячелетия.

Какова же сегодня структура населения Российской земли? В общем-то всех сословий («классов», «слоев», «прослоек») понемногу. А совсем еще недавно более половины населения составляло крестьянство. Сдвиг существенный. Особенно если учесть, что многие граждане как-то «не при деле» или «при деле» непонятном или уж совсем сомнительном. Но пойдем дальше.

«Уходит почва из-под ног»... Что понимается в этой поговорке под словом «почва»? Да что угодно: фундамент (опора), агрономия (земля-кормилица), космология (природный круговорот), идеология и литература. Мы здесь останавливаемся на литературном аспекте темы, хотя как оторваться от других? Но пытаются. Более других участников дискуссии этим озабочен Михаил Попов: «...я, являясь, несомненно, “городским” сочинителем, не могу сказать, что не чувствую под ногами почву». О каком значении «почвы» толкует здесь «городской», как сам подчеркивает, писатель? К сожалению, я не могу сейчас припомнить что-либо из произведений Попова, но из дальнейшего разговора выясняется, что под словом «почва» данный человек понимает что угодно, только не те основополагающие значения, которые приведены выше. И совершенно справедливо отметила К.Кокшенева, что при таком понимании обсуждаемого предмета «не бывает “почвенных” времен». Следовательно, и обсуждать нечего, добавлю я. Но вот же...

Итак, еще раз: невозможно обсуждать тему «почвы» в литературе, отрываясь от натуральной почвы или ища «почву» в иных сферах человеческой деятельности, в «индустриальной среде» например, как указывает тот же Попов. Нет ее там и быть не может по самой природе этой самой среды, рационально исключающей из себя природный круговорот, естественные превращения энергий. И этот рационализм технического прогресса в первую очередь определяет развитие цивилизации западного образца, в конце концов захватившее и Россию. Но цивилизация эта лишь часть культурной деятельности человека, ее исторический фрагмент. Культурная же деятельность в целом традиционно освящалась религиозными верованиями. Если вспомнить «классические» произведения «соцреализма» (к примеру, «Битву в пути» Г.Николаевой), их наивность, переходящую в ущербность, их дальнейшую дружно отрицательную оценку в критике, то один этот факт подтверждает вышесказанное: наша без кавычек классическая литература и музыка, живопись XIX века держатся на евангельском учении, вопрошая его или утверждая его.

Когда во второй половине ХХ века заявила о себе деревенская проза (не вижу причины, по которой данное определение принижает ее значение) — произведения В.Солоухина, Ф.Абрамова, В.Распутина, В.Белова, Б.Екимова (последний как-то выпадал из привычного списка, хотя и мой, безусловно, неполный), — это направление означало перелом в сторону полной правды жизни. И уже за ней потянулась проза городская. Но какая у нее «почва»? Социалистическая, индустриальная, диссидентская, постиндустриальная? Есть ли какое-то у этих направлений достаточное основание для выражения сущностных нужд всего народа, нации? Для выражения смысла существования этой нации как самобытной, в себе существующей? Или вползание в безликий «постмодернизм», бессмысленную «масскультуру»?

Невозможно представить возникновение и развитие русской литературы, как прозы, так и поэзии, без врастания мира природы в мир человеческий. Самый яркий пример тому — древнее «Слово о полку Игореве». Но и в позднейшей классике этим качеством отличается большинство произведений, начиная от Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Тургенева и заканчивая Н.Рубцовым и В.Распутиным. Нет природы у Достоевского? Так и герои его страдают и мучаются из-за отрыва их мира, их интересов от мира природы, в опасном удалении этих миров друг от друга. Об этой опасности поведал нам еще провидческий талант Гоголя в повестях «Невский проспект» и «Рим». Сегодня интересы и занятия городского жителя, жителя мегаполиса, максимально удалились от забот и нужд землепашца и животновода. И это называется развитием и прогрессом!

Нацию можно кормить собственным хлебом, можно — способом торгового обмена, но «наивысшее» достижение западной цивилизации — благосостояние за счет финансовых спекуляций.

«Мятутся язычники и народы замышляют тщетное» (Деян. 4, 25). Ныне новые язычники поклоняются железным идолам на колесах.

Русский крестьянин подчинил свое языческое поклонение природе христианскому учению, наделив явления природы именами христианских пророков и святых (приметы).

Ныне кормилец нации, защитник нации подобен беспризорному подростку. И никакими заменами не восстановить значение универсального символа — почвы. Это слово не поддается закавычиванию, потому что будет не замена, а подмена.

Роман Семенов,
г. Галич Костромской обл.
20.03.2010 г.