Знаменитые москвичи. Иван Цветков и его галерея

Кто такой П.М. Третьяков, знают все: создатель знаменитой галереи национального искусства, которой гордится не только Москва, но и вся Россия. Не забыты имена и других московских меценатов былых времен, собирателей искусства — Остроухов, Морозовы, Щукин. А вот имени Цветкова сегодня не помнит никто, хотя во времена оные оно стояло в одном ряду с вышеупомянутыми. И была в Москве галерея — Цветковская.

Иван Евменьевич Цветков (1845–1917), сын бедного священника из крохотного села Симбирской губернии, был типичным российским самородком, упорством, способностями (особенно математическими), нахрапистостью сумевшим с самых низов социальной лестницы выбиться наверх и стать человеком уважаемым (занимал ряд крупных должностей в банках) и очень богатым. Он был очень экономен, а попросту говоря, скуп, как человек, долго живший впроголодь и привыкший считать каждую копейку. Но настало время, когда в жизнь этого рассудительного господина вошла страсть к искусству.

Сам Цветков точно помнил эту дату. В 1871 году, будучи студентом Мос­ковского университета, он однажды попал в Голицынский музей (частное собрание князей Голицыных) и впервые увидел большое собрание шедевров искусства. Позже он вспоминал: «Они были для меня откровением... дали мне новое неведомое наслаждение и новый интерес к жизни». Цветков стал посещать московские музеи, во время поездки в Европу в качестве репетитора сына князя Гагарина побывал в музеях Берлина, Вены, Берна. А в 1874 году познакомился с коллекцией П.М. Третьякова, впервые открытой для публики. «Здесь я буквально жил, изучал картины, отдыхал душой», — вспоминал позже Цветков. Он уже твердо решил посвятить себя коллекционированию искусства. И нашел, говоря современным языком, свою «нишу»: стал собирать не столько полотна, сколько графику — рисунки, гравюры, даже черновые наброски русских художников. К тому времени он был уже хорошо знаком с П.В. Третьяковым и нередко прибегал к его компетентным советам. К 1898 году коллекция Цветкова уже не умещалась в маленьком домике в Кривоарбатском переулке, и он решил строить для нее новый дом.

Осенью 1898 года И.Е. Цветков приобрел за 14 тысяч рублей «пустопорожнее место» на Пречистенской набережной Москвы-реки, сам составил план будущего дома, с точным расположением комнат, а по поводу проекта обратился к В.М. Васнецову, не только знаменитому художнику, но и прекрасному архитектору, основателю особой линии в русской архитектуре стиля модерн — так называемого неорусского, использовавшего традиции древнерусского и народного зодчества (жемчужины его — фасад Третьяковской галереи, нынешний Дом-музей В.М. Васнецова, церковь в Абрамцеве). Васнецов подошел к делу очень ответственно и с любовью, столяры дважды делали маленькие макеты здания. В течение двух лет Васнецов следил за строительством, сам выполнил эскизы всех четырех фасадов, изразцов, раскраски. Дом был поставлен на 24 каменных столба, соединенных арками. В 1901 году Пречистенскую набережную Москвы-реки украсил сказочный красно-белый терем (ныне № 29). Вот как описала его писательница и публицистка Н.Нордман-Северова (жена И.Е. Репина):

«Подъезжаем к прелестнейшему особняку, выстроенному по рисунку Васнецова. Спокойные, гармоничные пропорции, славный древнерусский стиль, украшения и фризы майоликовые. Н.Е. Цветков выстроил этот дом исключительно для своей картинной галереи. И свет, и распределение комнат — все приспособлено для нее... Поднимаемся по широкой лестнице. Весь вестибюль в картинах русских мастеров. Зала вся увешана. Вдоль стен витрины с рисунками».

Все 12 комнат на втором этаже были оформлены в древнерусском духе, также по эскизам Васнецова: резные деревянные украшения, скамьи, лари. Люстры — копии новгородских паникадил эпохи Ивана Грозного. Прямо над лестницей гостей встречало большое полотно В.Перова «Ловля рыбы бреднем», за которым Цветков охотился 20 лет. Далее по залам размещались остальные сокровища — рисунки и акварели почти всех знаменитых художников: К.Брюллова, А.Лосенко, П.Федотова, В.Маковского, И.Левитана, И.Репина, В.Васнецова, В.Поленова... Будучи человеком, жаждущим известности, и мечтая достигнуть славы Третьякова, Иван Евменьевич все же понимал разницу масштабов и как-то признался газетчикам, постоянно вившимся вокруг него: «У Третьякова — это громадное, дивное исследование по истории искусства, а у меня только его конспект». Тем не менее в 1915 году, за два года до смерти коллекционера, этот «конспект» насчитывал 1819 единиц хранения: 450 картин, 1373 рисунка, 36 скульптур.

Жилище свое Иван Евменьевич очень любил. Особенно нравилось ему летом сидеть на балконе и любоваться прекрасным видом на Замоскворечье и Кремль. Гостям он непременно показывал видневшуюся вдали стеклянную крышу Третьяковской галереи. Кремль и Третьяковская галерея были для него двумя самыми священными местами Москвы.

В 1909 году И.Е. Цветков широковещательно объявил о намерении передать свою галерею городу (несомненно, памятуя о Третьякове). Но сделать этого так и не решился, и собрание его продолжало быть недоступным широкой публике до его смерти в феврале 1917 года. После Октябрьской революции оно было национализировано и открыто для посетителей. В 1926 году Цветковская галерея была расформирована, коллекция передана в Третьяковскую галерею. Особняк сначала передали одному ведомству, потом другому. Обстановка была расхищена. Сегодня о Н.Е. Цветкове и его галерее знают лишь специалисты.

Судьбе было угодно еще раз вспомнить о старом особняке. В марте 1942 года в Москву прибыли представители Национального комитета «Сражающаяся Франция» для приема авиаэскадрильи, той, что прославилась впоследствии в боях на советско-германском фронте и стала авиаполком «Нормандия–Неман». Главе военной миссии генералу Эрнесту Пети был выделен особняк Цветкова.

Военная миссия Франции находится здесь и сегодня. На стене старого особняка помещена беломраморная плита с фамилиями 42 французских летчиков, погибших в русских небесах в боях с фашизмом. Под ней расположена другая доска, из темно-серого гранита, на которой высечены слова: «Вы жили недолго, но ярко» — скупой воинский салют русских летчиков своим французским братьям по оружию.