Осколок небес

Рана

Я порезался острым осколком разбитых небес.
Капля крови упала на море — и высохло море.
Капля боли упала на мир — и там вспыхнуло горе.
Но я смерть обманул, заведя ее в звезды, как в лес.

Все труднее дышать. И все меньше надежды в крови.
Будто тонешь в пучине, крича себе в страхе: «Плыви!..»
Но пока остается хоть вздох, этот вздох — для любви.

От тебя мне хватило б и слова, чтоб ринуться вдаль
и, туман миражей разогнав, встретить новую битву,
твердо шпагу держа и творя в своем сердце молитву
ради тайного взгляда, что прячет до срока вуаль.

В моем сердце звучат и мифический голос сирен,
и мотив твоей песни, что слышится мне из-за стен.
И они не дадут превратиться любви моей — в тлен.

Искушения

Как жестока порой партитура любви,
когда взгляд дорогой вдруг глядит незнакомо,
и гудят ее грубые ноты в крови,
не как колокол счастья — как стук метронома!
Разве это хоть малость похоже
на ту радость, что ждал я до дрожи?
Это все меня мучит и гложет...

Я как будто анафеме предан тобой!
В мое сердце, готовое ринуться в бой,
как враги в осажденную Трою,
подозрения вкрались коварной гурьбой
и ослабили силы героя.
«Ты любовь представляешь — игрою?..»

Чувства так неожиданны и глубоки,
как царапины, что оставляют клинки
на столешнице гладкой случайно...
Нам хватает порой и нечаянной,
кем-то брошенной беглой улыбки,
чтоб поверить в любви призрак зыбкий.

Красотой ослепленный постыдной,
я старался держаться солидно,
так боясь, что услышу вдруг: «Нет», —
как удар метронома в ответ...

Знать, не зря говорят: «Чтоб любовь уберечь —
надо к ней все мосты, словно рукопись, сжечь...»


Возмужание

Я спрятал себя за Парнасским холмом
и, сердца осколки собрав, как каменья,
построил из них для укрытия дом,
чтоб взгляд не тревожили тучи забвенья.

Светло и печально
поплыл в небе звон —
то в храме венчанье
вещает всем он.

Я склоном спустился,
гонясь за судьбой,
как будто пустился
с насмешками в бой.

Меня кто-то просит вернуться назад
в пещеру, где тени по стенам висят,
но я уж настолько был жизнью томим,
что плавился иней под взглядом моим.
Все давние страхи умчались куда-то, как птицы,
и прахом рассыпались стены давившей темницы,
и сердце рванулось куда-то все выше и выше —
к тем высям, откуда когда-то я молнией вышел...


Дорога к дому

Туман в душе и боль сердечных мук
рождают странный и тревожный звук —
и я на это откликаюсь дрожью,
готовый мчать за ним по бездорожью,
сдвигая мыслью камни на пути,
чтоб, не теряя времени, прийти
мне в ту реальность, что из всех одна
моей мечтой о чуде рождена.

Мост изо льда передо мной искрится,
а снизу пламя злится, как тигрица...
Лечу вперед, как гонщик за рулем,
ко всем вчерашним страхам равнодушен.
Пусть мне не стать в том царстве королем —
но я там нужен. И тот мир мне нужен.


Предчувствия

То ль это всполох утренней зари,
то ли гримаса уходящей ночи,
то ль на столбах внезапно фонари
перемигнулись светом между прочим.

Я спотыкаюсь о былые дни,
в которых сердце корчилось от боли, —
как бесконечно медленно они
приоткрывали дверь моей неволи!

И вот я снова слышу, как в груди
грохочет сердце, гибельно ликуя,
завидев дверь в ловушку впереди,
где ждет во тьме приманка поцелуя...

Перевод с французского Николая ПЕРЕЯСЛОВА.