Путь человека

Вспоминая Л.И. Бородина

Леонид Иванович Бородин — русский писатель, поэт, публицист. Его многогранное творчество является частью историко-литературного процесса и уходит корнями в православное христианское миропонимание.

Перу Л.Бородина принадлежат такие произведения, как «Царица смуты», «Третья правда», «Год чуда и печали», отмеченные литературными премиями и наградами. Его жизненная и творческая судьба тесно связана с Россией, с теми глубинами национальной почвы, откуда он черпал вдохновение и сюжеты для своих произведений, не столько в географическом, сколько в духовно-нравственном осмыслении.

В повести «Ловушка для Адама» отражен путь человека эпохи безвременья к православному осмыслению мира. Рисуя образ героя-рассказчика, от лица которого ведется повествование, автор показывает, как к поиску нового пути главного персонажа побуждает стремление постичь те законы бытия, которые прежде оставались вне поля его духовного зрения. Безымянным героем — молодым человеком поколения бойких 90-х годов прошлого столетия — осмысливается вольная жизнь лихого безвременья с ее искушениями. Не признавая ничего высшего в сравнении с собой, он размышляет о праве на свободу произвола, свободу от всякого закона и морали. Следуя ложным идеалам, живя в ловушке безбожного мира, главный герой свободой произвола уничтожает себя: «...я, как личность, как известное качество, имею полное право игнорировать его (человечество. — Ю.Е.). Моя жизнь — это только моя, и ничья больше, она у меня одна, и другой не будет, и если эту мою единственную жизнь окружающее меня человечество делает несносной, я просто обязан перейти за кон, за черту дозволенности, которую мне почему-то определили, моего мнения при том не спросив»^[1]. Такие взгляды губят героя в нравственном отношении.

Далее сюжет строится таким образом, что герою снится сон, во время которого к молодому человеку приходит мать и заставляет его переосмыслить свое существование. В этом сне его земная мать приобретает черты Матери Небесной с Ее печальным и молчаливым ликом: «И был сон и Ее до разрыва души печальное лицо, говорящее со мной языком печали. Потом пробуждение и понимание всего ею сказанного... И ужас...»^[2] Написание местоимения Ее с заглавной буквы говорит о том, что писателю было важно, чтобы читатель смог увидеть связь между земной женщиной и Богоматерью. В статье «Женщина и “скорбный ангел”», напечатанной в журнале «Моск­ва», Л.Бородин писал: «...да не осудят меня ортодоксы, рискну сказать, что всякая женщина, впервые взявшая в руки только что родившегося ребенка, одним мгновением, возможно, секундой времени, то есть еще до всякой мысли о нем, — бывает равноприродна Божьей Матери»^[3]. Герой повести начинает осознавать, что его покойная мать «приговорена» постоянно пребывать за его спиной, видеть не только все его поступки и мысли, но одновременно и последствия их, «и страдать, и стыдиться, и корчиться в муках от бессилия и невозможности помочь, предупредить»^[4]. Сон становит-
ся поворот­ным в судьбе героя-рас­сказч­ика, и он бежит от своей прежней жизни, тем самым освобождаясь от ложных иллюзий.

Л.Бородин вводит в повесть «Ловушка для Адама» мать героя как помощницу в преодолении испытаний, через которые проводит своего персонажа на протяжении всего повествования. Оставшись единственным выжившим после проваленной преступной операции, он осознает, кто его спас: «Это мама! Не знаю как, но это она. Ей доступны мои мысли, она знала о моих подлинных намерениях на самое ближайшее будущее, она дала мне шанс <...> на жизнь вечную, если под вечной жизнью понимать отсутствие страданий ТАМ, в ненаших измерениях и горизонтах»*.

Вырвавшийся из «ловушки» порочной жизни, главный персонаж наслаждается открывшейся ему свободой: «...сейчас же я только рождаюсь для нужного времени и места, и за спиной одно мое небытие, из которого я объявился <...> с великой целью: волей своей вмешаться в круг мирового зла, то есть моего личного зла, что одно и то же, пресечь его и спасти человечество, то есть мою маму, что одно и то же, от вечного страдания. И я на это благословлен!»** Н.Бердяев, чьи труды всерьез изучал Л.И. Бородин, в книге «Царство Духа и Царство Кесаря» писал: «Определение свободы как выбора есть еще формальное определение свободы. Это лишь один из моментов свободы. Настоящая свобода обнаруживается не тогда, когда человек должен выбирать, а тогда, когда он сделал выбор»***. В повести Бородина такой выбор к решению своего пребывания на земле подтолкнул героя сон, который становится поворотным в судьбе героя-рассказчика. И он бежит от своей прежней жизни, тем самым освобождаясь от ложных иллюзий. Но по силам ли ему отказаться от эгоистических поступков?

Следующим этапным моментом в осознании самого себя можно считать встречу с отцом Викторием, олицетворяющим злые силы, явившимся посланником антихриста, об опасности общения с которым герой вновь получает предупреждение от матери: «...в ее глазах был ужас! Она смотрела на меня <...> Но ужас... Словно не меня она видела, а мой разложившийся труп»****. Лжеапостол говорит об избранности героя и недавно появившейся на небе звезде, символе второго пришествия. Не слишком прислушиваясь к «странным» проповедям отца Виктория, не обращая внимания на предупреждения матери, молодой человек двигается дальше и попадает в чистый мир семьи Антона, Ксении и их сына Павлика, живущих благочестивой жизнью на лоне природы. Герой, не носивший никакого имени, в этой обстановке ощущает себя родившимся заново, для другой жизни и представляется именем первочеловека — Адамом, считая, что у него самого, как и у прародителя, попавшего в Эдемский сад, нет прошлого, а только настоящее и будущее. Он не устоял перед красотой Ксении и, почувствовав взаимное влечение, пытается соблазнить ее, тем самым разрушает «число». По причине такого «недостойного поступка» Второе Пришествие Спасителя не состоялось, о чем возвещает отец Викторий, уточняя, что миссия героя выполнена. Звезда, появившаяся несколько дней назад, исчезла. Значит, конца света не будет, не будет и страшного суда, так как разрушено сакральное число избранных. И причиной тому Адам, внесший разлад в семью, принадлежащую к этому числу избранников, живущих по христианским законам.

Автор «Ловушки для Адама» проводит своего персонажа через испытания на протяжении всего повествования. Писателю важно, чтобы герой в заключительных главах понял, что его жизнь не может быть полной в том виде, в каком он ее переживает. Герой-рассказчик, осознавая смысл произошедших с ним событий, движимый желанием бороться со злом в лице лжеапостола — отца Виктория, ранит его. Сделанный выбор, принятое решение означают, что он готов взять на себя всю полноту ответственности. Из финальных рассуждений Адама становится ясно, что ему не нужны жизнь и свобода ценой избавления от Бога, ценой разрушения: «А что, подумал, если <...> число вовсе не разрушилось! Ведь это же ЕГО число! И тогда... тогда ничего еще не поздно...»^[5] Мотивация главного героя представлена Л.Бородиным через идею, раскрывающую историю жизни как путь к спасению, достижимому в контексте духовно-православного мировосприятия. Для Адама это стало возможным с чудесным появлением матери — молчаливого свидетеля поступков и мыслей сына, пытающегося вести его к истине.

Тема раскаяния, вины, покаяния — одна из основных в творчестве Л.Бородина. Исследователь Л.Штраус в «Путеводителе по повести Л.И. Бородина “Ловушка для Адама”» сравнивала ее с логикой, изложенной на основе святоотеческой мысли мит­рополитом Антонием Сурожским: «...по­каяние заключается в том, что человек, который до того отвернулся от Бога или жил собой, вдруг или постепенно понимает, что его жизнь не может быть полной в том виде, в каком он ее переживает. <...> Этот момент — только изначальный. <...> Мы еще не покаялись, в том смысле, что не изменились, но для того, чтобы это случилось, мы должны что-то пережить: невозможно отвратиться от себя и обратиться к Богу просто потому, что нам вздумалось»^[6]. Герой повести «Ловушка для Адама» такое желание испытал, по-настоящему поняв смысл приговора матери. Ее образ в начале повествования и на протяжении всего произведения соотносится Л.Бородиным с образом Божией Матери, являющейся заступницей перед Богом, справедливым мерилом совести. Писатель в повести не изображает ее, а являет в ее облике идею первообраза, применяя принцип иконичности.

Доктор филологических наук, про­фессор В.В. Лепахин в своей работе «Икона и образ» дает определение иконичности: «Иконичность — это внутреннее качество и способность отдельного человека, семьи, коллектива, времени, пространства, места, события, явления, дейст­вия, вещи, текста, предмета искусства, даже мысли и научной или философской теории быть двуединством <...> небесного и земного, способность быть отобразом первообраза»*. Автор использует «иконичность» относительно любого феномена человеческого бытия.

Такой подход можно применить к повести Л.Бородина «Ловушка для Адама». Для главного героя этого произведения образ земной матери является образом-иконой умопостигаемой действительности. С ее помощью герой начинает по-иному познавать мир, бытийное взаимодействие земного и небесного. Другим средством, используемым автором для воплощения иконичности, выступает обращение к иконичному слову — текстам Священного Писания, библейским образам. Связь с Ветхим и Новым заветами в повести выражена в обращении к биб­лейскому мифу об изгнании из рая и предсказанию о Судном дне. Автор наделяет главного героя именем прародителя человечества именно в тот момент, когда, покинув мир, где царит свобода произвола, он оказывается в «земном раю». Иконичное слово в данном случае означает двуединство бытия, свидетельствует о незримом присутствии первообраза в художественном тексте.

Для такого художника, как Л.Бородин, «иконичность» является составной частью творческого акта. И хотя он не раз говорил о том, что не считает себя писателем и слово «творчество» применительно к себе ни разу не употребил, но высказал свою позицию в автобиографическом повествовании «Без выбора». Он отметил, что имеет «свою концепцию относительно творческого инстинкта человека вообще, усматривая в слове “творчество” намерение превзойти Творение Бога — в одном случае, уподобиться Творцу — в другом, “расшифровать” смысл Его творения — в третьем <...> Для подлинно воцерковленного человека главная истина о мире — вся в нескольких текстах. Все прочее он рассматривает как попытки комментария и толкования Творения...»*. Не только публицистические, но и художественные произведения Л.Бородина свидетельствуют о внутренней необходимости автора делиться собственными переживаниями и размышлениями, использовать их как средство постижения Бога в своей душе, как наставление читателя на путь к истинным ценностям.