Человеку часто снится...

* * *
Спроси, не тают ли надежды
С приходом вешнего тепла,
И что у нас с покровом снежным,
И как с лыжней у нас дела?

И я отвечу, что не очень,
Зима вот-вот покинет нас.
Мы молимся на холод ночи,
Но слишком мал его запас.

С сезоном сколько б ни мурыжить,
Ни требовать вернуть январь,
Придется все же бросить лыжи,
Как бесполезный инвентарь.

Что толку по раскисшей трассе
Упрямо классикой ходить
И всем назло любить ненастье,
А день апрельский не любить?

Зачем слагать хвалы и гимны
Уже прошедшим временам?
А вдруг не только в круге зимнем
Найдется все же место нам?

И жизнь наладится! Быть может,
При попустительстве таком
Она судить нас станет строже?
Что ж — поделом!

И если кто-то бросит камень
Иль скажет, отвернувши взгляд,
Что путаемся под ногами
И говорим всё невпопад —

Простим им, Господи! В их доме
Порядок новый заведен.
И мир их сказочно огромен,
И времени у них вагон.

А летний праздник многолюдный
Переживем мы как-нибудь —
Нам только бы до зимних будней
Дойти, добраться, дотянуть.


* * *
От мамы сладко пахло молоком,
Теплом дышали ласковые губы.
Я думал, с этим запахом молочным и теплом
Весь век свой проживу. Я раньше так и думал.

Отец был холоднее, но когда
Он мне лепил на спину блин горчичный,
То руки грел над печкой. В те года
Он часто печкой пах. И мылом земляничным.

Они смеялись, и в рассветной полутьме
Я слышал из соседней комнаты их шепот
И беззастенчиво на шепот тот и смех,
Как на сигналы маяка, по полу тихо шлепал.

Но гаснут маяки! И мгла висит кругом.
Прикосновения смертельным жалом жалят.
И жизнь почти прошла, но даже на восьмом
Десятке лет неясные сигналы

Вдруг отзовутся дребезжанием стекла —
Как будто далеко в горах шаман ударит в бубен.
Но холодны они, в них нет тепла,
Там кто-то помнит нас, но нас уже не любит.


* * *
Человеку часто снится,
Что летит он, словно птица.

Мне ж привиделось однажды,
Будто я кулек бумажный —

Кто-то бросил меня в урну,
Ну а ветер сильно дунул,

И, подхваченный порывом,
Я лечу — пустой, бескрылый...

Тоже в общем-то полет,
Но — не тот!


* * *
В деревне еще не проснулись,
Еще день неначатый тих.
Не гонит, хромая вдоль улиц,
Пастух подопечных своих.

Не скрипнет за гостем калитка,
Не звякнет хозяйка ведром,
И в воздухе утреннем зыбком
Не пахнет костром.

Все спят — комары и москиты,
Дома и деревья в садах.
Кормежкой вчерашнею сыты,
Собаки спят в конурах.

Всегда в расписании точен,
А тут — разоспался рыбак,
И после удушливой ночи
Грибник не проснется никак.

Беззлобно бранясь меж собою,
Косцы не бодрятся в лугах.
Разлился туман над рекою,
Не видно ни зги в двух шагах.

И только петух — одинаков
Его ежедневный концерт —
Кричит, восклицательным знаком
Усилив охрипший фальцет.

Им выстраданное «ку-ка-ре-ку»
Летит в предрассветную тьму,
Как важная весть человеку,
Ненужная, впрочем, ему.


* * *
Едва рождественских застолий
Конец приблизится, к земным
Делам уж тянет. С антресолей
С материалом семенным

Снимают ящик. Осторожно
Пыль влажной тряпкой оботрут
И открывают с чувством сложным —
С таким на праздник чуда ждут.

И вот — пронзают тело токи,
И пряный запах рвется ввысь,
И длится, длится вдох глубокий,
Как будто кто-то шепчет: «Длись!»

Потянешься рукой с опаской
И извлечешь на божий свет
Обещанным подарком царским
Один конверт, другой конверт.

И пусть над ледяною грядкой
Еще пустует колыбель,
В которой спать так будет сладко
Младенец солнечный — апрель,

А май еще и не в проекте,
Пока еще не представим,
Но надпись на любом конверте
Звучит торжественно, как гимн.

И то, что было важным прежде,
Уйдет — над всем возобладав,
Любовь к земле внушит надежду
И веру — в смертью смерть поправ.

И весь дрожишь от нетерпенья,
Планируя — когда, куда,
С отеческим благословеньем
Отпустишь семя в землю. Да!

Скорей, скорее на галеры,
Упущенное наверстать:
Копать сверх сил, сажать без меры
И — поливать!