В конце 2012 года в Алма-Ате Фондом СЭИП (Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ, президент фонда С.А. Филатов) вместе с литературными журналами «Москва», «Знамя», «Дружба народов» и казахстанским журналом «Аманат» был проведен Фестиваль русской литературы в Казахстане. Фестиваль проходил при организационном участии Открытой литературной школы Алма-Аты (ОЛША) и при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям — для молодых казахстанских писателей и поэтов, пишущих на русском языке. В нем приняли участие 30 молодых литераторов самого разного направления: проза, поэзия, детская литература.
В течение пяти дней в одном из пансионатов Алма-Аты шли напряженные творческие семинары, а потом были проведены мастер-классы для молодых поэтов Вячеславом Киктенко (Москва) и Ольгой Ермолаевой (Москва), прозаиков — Анатолием Курчаткиным (Москва). Мастер-класс по детской литературе проводил Валерий Воскобойников (Санкт-Петербург).
К открытию фестиваля редакция журнала «Аманат» выпустила специальный сборник, в который вошли произведения молодых авторов и напутственные слова старших коллег по перу: Сергея Филатова, Александра Эбаноидзе, Ольги Ермолаевой, Роллана Сейсенбаева и др.
Семинары были очень насыщенными, напряженными и, надеемся, плодотворными для молодых литераторов. Каждый из руководителей отобрал по несколько авторов для публикации в российских журналах.
Журнал «Москва», подводя некоторые предварительные итоги, представляет несколько казахстанских авторов — участников фестиваля.
Счастливого вам пути, наши казахстанские молодые собратья!
Это не последняя публикация такого рода. В рамках создающегося Евразийского союза мы готовим еще несколько публикаций казахских, белорусских и украинских писателей. Время разделения проходит, и мы пытаемся по мере сил возродить и наше общее культурное пространство.
Айгерим Тажи
Айгерим Бауыржанкызы Тажи родилась в 1981 году. Окончила Актюбинский государственный университет по специальности международные экономические отношения.
Живет в Алма-Ате.
* * *
от воскресения до воскресенья
ставим крестики календарные
ждем спасения
оно приходит в виде воздуха горного
в газовой камере города
серебристые муравьи
тащат к вершине камни
трутся стальными боками
чешется
след на шее от тесного ворота
под ватными облаками
* * *
На ладан не дыши — дышать здесь нечем.
Зря говорят, что сельский воздух лечит.
Саднящий в носоглотке дым костра
меняет очертания. Вглядись же.
Буреют в куче скошенные астры.
Садовник выкорчевывает липу,
которая ни разу не цвела.
Заир Асимов
Заир Маратович Асимов (Заир Асим) родился в 1984 году. Окончил КазНУ им. Аль-Фараби, бакалавр прикладной математики.
Работает преподавателем математики в учебном центре.
Живет в Алма-Ате.
* * *
Какое наслаждение блуждать
прозрачным слухом в темном дыме звуков.
Ночь тянется, как грустная вода
в утробе арыка, как в горле языка.
Я вывернулся в комнатную тень,
стал содержаньем застекленной бездны,
и так просторно телу в пустоте,
как бессловесной музыке вне песни.
Здесь звездный сон и тишина песка,
здесь нет тебя, и потому повсюду
ты кажешься отсутствием себя,
свободой места, воздухом разлуки.
Так далеко покинутый тобой,
как сам собой и как стена стеной,
чтоб это расстояние заполнить
размахом голоса, иначе пустотой,
здесь всей душой бесплотен, словно мертвый.
* * *
С каких-то пор я всюду неуместен.
Как мутный свет, заглядываю в окна.
Я — человек, который неизвестен,
живая плоть, которая бездомна.
Иду, как дождь, бесследно и печально,
оплакивая близкие деревья.
И вот я стал таким глухим звучаньем,
таким пожизненным оцепененьем.
Я пью несбыточность, односторонность
и тонкой кожей поглощаю воздух.
Я так хотел всю эту невозможность —
и получил, но жить в ней невозможно.
Павел Банников
Павел Владимирович Банников (Павел Погода) родился в 1983 году. Окончил КазНПУ по специальности филолог, учитель русского языка и литературы.
Работает журналистом и редактором в казахстанском издательстве «Огонек».
Живет в Алма-Ате.
Зоопарк. Пейзажная лирика
...пыль будто подрагивает в ожидании дождя.
Как и прежде, слон дрожит в ожидании мыши. У выхода —
протягивает руку дядя.
Поднимаешь голову выше
его лица,
там — перья на синем сквозь пожухшие листья сливы.
Слон дрожит, мышь мерцает.
Пыль ожидает полива.
Маленькое яблоко (письмо)
...и будто бы это Нью-Йорк, сморщившийся от ветра и сжатый горами,
подхваченный волной, втиснутый в центр континента —
нарушение пространства и времени. Мое Маленькое Яблоко —
средоточие Азии, европейски тошнотно терпимое
к религиям, бездомным, попрошайкам и поэтам.
Будто Маленький Гарлем, теснимый стеклянными колоннами замка
доктора Зло — сияющими ракетами над Манхэттеном. Осень —
здесь — пахнет морем. Тельняшки (драные), радость (пьяная).
За обшарпанным домом [престарелых] рядом с галереей искусств
играет джаз, и панки блюют смесью портвейна и яблок.
Жители Восточной и Западной стороны, сокрушенные необходимостью
прошедшего времени, — гордо — приезжим: «Кандиль, апорт...
О-о-о, апорт...»
Жители Маленького Бродвея рассказывают, как обманчив ландшафт.
Обитатели Маленького Бронкса чинят прохудившиеся крыши,
на чердаке
хрипит магнитофон: «Жизнь в полицейском государстве».
Пока экспаты выгуливают соотечественников в горном парке:
Маленькое Яблоко — на ладони, покрытое дымной плесенью.
С крыши города не видно, как я прогуливаюсь
по скверу, как на меня смотрит бронзовый Махатма —
задрав подол сари, переступает невидимый ручей...
Юрий Вовк
Юрий Владимирович Вовк родился в 1991 году. Окончил филиал Магнитогорского политехнического техникума в городе Рудном по специальности техник-программист.
Индивидуальный предприниматель.
Живет в г. Рудном.
* * *
Разыгралась пурга.
По-осеннему стонет природа.
Ночь спустилась с небес,
словно строчки в пустую тетрадь.
И по улицам так,
торжествуя, шумит непогода,
что и в тихой душе
пробудилось желанье летать.
Одинокий фонарь
светит глазом во мгле, не моргая.
И предзимний мотив
жгучий дождь отыграет вот-вот.
Я смотрю сквозь окно,
как природа сейчас, умирая,
порождает во мне
высоту и полета, и нот.
И бескрайняя ночь,
свежим воздухом сочно смакуя,
намекнет на стихи,
что томятся, как птицы, в груди.
Только их разогнать
(не повадились чтоб!) не смогу я —
потому что без них
как без карты в безвестном пути...
Есть у жизни родник,
светом памяти чутко хранимый.
Вот и осень во мне,
вспоминая о том, говорит,
как залазил в цветник
и, ломая цветы для любимой,
я не думал о том,
сколько дров наломать предстоит.
Ничего, проживем.
Остановимся за поворотом.
Больно падать, когда
под ногами не видно земли.
Не про боль напишу
на листочках больничных блокнотов,
а про то, как горел
и меня уберечь не смогли.
И желанье курить
наступает на пятки здоровью.
С магазина иду
с полной пачкой, прикупленной вновь.
И во мне день и ночь
алчный увалень бьется с Любовью.
Но в опасном бою,
как всегда, побеждает Любовь...
Разыгралась пурга.
По-осеннему. Холодно. Сыро.
Будь что будет, хотя
по-любому наступит зима.
Заштрихована ночь,
перечеркнута девственность мира.
И рассвет, обомлев,
лучезарностью будит дома.
Жанар Секербаева
Жанар Сансызбаевна Секербаева родилась в 1982 году. Окончила Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева и МГУ им. М.В. Ломоносова.
журналист. Работает в журнале «О! Кино!».
Живет в Астане.
Медленность ресниц
и птица не коснется твоего плеча
ты слишком далеко
и слишком близко
выходим в сад
нам не найти тропинки, ведущей к яблоне
грехопадение до нас
быть может, после?
но если так, обнимемся, как мы умеем
прижимаясь сердцем
тепло разлилось
расплескать до дна
и не оставить про запас
любить опустошенным
в начале была любовь, затем влюбленность
и тот долгий взгляд
что не забыть
медленность ресниц пронзает
Из комнаты
вышла в магазин за хлебом
вернулась уже не я
потеряла себя безвозвратно
искала себя за шторой
на кухне падали стулья
горела газовая плита до утра
стихи сводили с ума
посуда пьянела, снисходила
оставляя шрамы на руке
никого в шкафу, в ржавой ванной
в рюкзаке ненужные вещи
взяла фонарь, подошла к зеркалу
ослепила себя бесполезно
внутри пустота зияет зрачками
или это страх, притворяющийся бездной?
я вышла из комнаты и совершила ошибку
Ксения Рогожникова
Ксения Владимировна Рогожникова родилась в 1982 году. Окончила Институт международных отношений.
Живет в Алма-Ате.
* * *
Это шелест травы или произнесли мое имя?
Сладкий, тягучий звук рождается где-то в груди.
Ответом на зов, ответом на клич мой синий
Вечер несется, поет, гудит.
Это имя — и я делаю шаг навстречу;
Повторенное тысячу раз за тысячу верст пути.
Поле пшеницы — огромный живой кузнечик,
Я лежу в желтых стеблях твоих — лети!
* * *
Мы плачем обе. Смотрю на пламя,
отраженное глубиной.
За гранью этих зрачков, на грани
между моей слезой и моей виной
длится выдох, и ниточка дыма
направлена прямо вверх.
Ты капризна и ветрена недопустимо,
так думай, что это грех,
и плачь от бессилия, ведь плакать не стыдно;
пусть пространство в десять свечей
плавит мрак, и будущего не видно,
и так вольно сейчас без слов и речей.
Я стою пред тобою — вечно бы, вечно
так стоять, ничего не тая,
и слышать голос, летящий навстречу.
Мы плачем обе — свеча и я.
Канат Кулахметов
Канат Базарбаевич Кулахметов (Канат Канака) родился в 1984 году. Окончил Казахстанский инженерно-экономический университет, квалификация инженер-эксперт.
Живет в Байконуре.
В субботу
Вот яблоко. И дерево в саду.
Беру строфу не с дерева, а с сада
и по листу перо мое веду,
так входят в ад или идут из ада.
Вот так-то, брат. Берусь в такую рань,
с утра, со сна, описывать природу
двора. Как есть (и это дело дрянь)
пишу про двор в погожую субботу.
Чудесный день для отдыха. Кому
посвящены труды ребенка, знает
один ребенок. Сильному уму
не разъяснишь, о чем дитя страдает.
Кто видит двор, в открытую ладонь
кладет ладонь и с замираньем в сердце
он смотрит, как легко летят в огонь
и тлеют листья. Так уходит детство.
То детство, где неугомонный мяч
бьет стекла окон и гневит соседа
и где уходит в осень карагач,
не оставляя за собою следа.
То детство, где родителю в упрек
не ставит отпрыск стены интерната.
То детство вдоль чапаевских дорог
приводит на порог военкомата
того, кто смотрит на огонь и дым,
как сирота, ребячески устало,
того, кто был когда-то молодым,
но повзрослел в песках Афганистана.
Он видит, как летят мечты в огонь,
и дерево, похожее на слово,
в саду, земля и даже отчий дом
и та же юность парня молодого.
Охваченный воспоминаньем дней,
похожих друг на друга, в день осенний,
он думал, что ничуть не стал сильней,
хоть думал, что становится сильнее.
Он видел, что такое это — тлеть
в огне, в дыму — не в самом ли расцвете, —
кто видел, как приходит к людям смерть,
и ничего не мог поделать с этим.
Дания Мостовая
Дания Муратовна Мостовая (Государыня Анна) родилась в 1983 году. Окончила КазНТУ по специальности инженер. Фрилансер.
Живет в п. Шугыла Карасайского района Алма-Атинской области.
* * *
Пластами отдираю лишнее из складок чести,
За слоем слой — под ноль стираю масти.
Я не смогла карать, да мне и не до мести,
Не до разборок... И Е2 до страсти.
Опять лечусь, учусь быть чуть чудесней
И чуть взрослей. И может, чуть опасней.
Ты — полубог, отравлен насмерть лестью
И снова пьян. И так же непричастен.
В песок лицо, залечим раны паром,
А в дыры — сливы, стразы на глаза.
Ты был кумиром, стал простым кумаром.
На сотни «против» — миллион «нельзя».
А то, что есть, я не взяла бы даром,
И если б знала, в жертву бы ферзя...
Святой союз разменян на товары,
Потрачен век, как оказалось, зря.
Ты в чем-то прав, поклонникам — кумиры,
И в сотнях строк еще живет пророк.
Когда ты вне, я балуюсь эфиром
И не тебе пишу армады строк.
Ты — полубог, ты жизненное чтиво,
И если б раньше, ты б, конечно, смог.
Но будет день, что скроет тенью дыры.
Ты будешь вне, мой полубывший бог.
* * *
Перед лесом торчит скелетом
дунь-да-плюнь-упадет избушка,
юбилейное сотое лето
проживается в ней старушкой.
Полускрюченными ногами
топчет землю она исправно,
что-то моет и вечно драит,
чтобы чисто и идеально.
Носит воду ведром дырявым,
завивая суставы дулей.
А на печке вздыхает старый,
обозленный на небо дурень.
Он лет двадцать лежит на печке
и весь мир красным матом кроет,
а она — то сгоняет к речке,
то обед впопыхах накроет.
Сыплет снегом пыль вековая,
и в глазах ничего не видно,
а она шебуршит, таскает,
что-то делает непрерывно.
С печки вечно летят упреки
вперемешку с зубною гнилью,
А она — нет бы руки в боки,
так блинов напечет учтиво.
И была бы причиной старость,
но она догнала обоих.
Непонятная миру странность
в этой разности двух изгоев.
Вот такая в их жизни веха —
нет в ней логики, только глупость:
сотый год та же сучья потеха —
пресмыканье в ответ на грубость.
Роман Тарасов
Роман Александрович Тарасов (Роман Казимирский) родился в 1981 году. Окончил КазНУ по специ- альности журналист. Фрилансер.
Живет в п. Улане Карасайского района.
Шутовская процессия
Не искал, не нашел — растерял по канавам и ямам
апельсиновый цвет междометий и матерных слов.
Вот и пешка моя — смотрит косо, но движется прямо.
Вот и конь мой — сбивает о клетки железо подков.
Шутовская процессия прет к шутовскому финалу.
Я в ее авангарде. Выходит, я стоящий шут.
Здесь ни много, ни мало — за многое платится малым.
Здесь дают впопыхах и неспешно, с ухмылкой берут.
Я не знаю, что было вчера, но я вызубрил завтра —
черно-белая радуга манит ослепших стрелков.
Эта смерть наугад все звучит, словно вящая мантра,
изрыгая забытых героев и яростных вдов.
Ну а шут — это крик, облаченный в дурацкую форму.
Отставной генерал, прозевавший начало войны.
Обедневшая почва, взрастившая мертвые зерна.
Полоумная жизнь, полувзятая полувзаймы.
Дети рисуют
Здесь ветер гоняет по темным задворкам останки святых мечтаний.
На выцветших в белое рваных полотнах — разбитая былью небыль.
Карманы наполнены пылью стремлений наполнить свои карманы.
...но дети рисуют на грязном асфальте цветными мелками небо.
Здесь нужно уметь перекрашивать стены в любой из оттенков пепла.
В кривом королевстве худых и голодных красивее — значит толще.
Заученный взгляд, заражающий радостью, — просто печать на веках.
...но дети рисуют на грязном асфальте цветными мелками солнце.
Здесь каждый, кто знает, старается верить, что знание — это сила.
На каждое слово есть тысяча слов, разорвавших его на части.
Закончатся колья — найдется закон восхождений с крестом на вилы.
...но дети рисуют на грязном асфальте цветными мелками счастье.
- Комментарии