Как настоящий солдат. Школьные и не только рассказы Димки Донского

Гоша

Зинаиду Михайловну между собой называем Зинкой. Она с нами уже четыре года. Преподает все предметы, кроме английского. Выглядит на отлично. Всегда. Улыбается так широко, что блеск ее зубов со свистом долетает до камчатки — последних парт. Каждый день приходит в школу в новой кофточке. В тот раз приходила в розовенькой. Я запомнил хорошо, потому что кофточка была похожа на ту, которую носит моя мама.

Зинка привела в класс Гошу и сказала, что он теперь будет учиться с нами. У Гоши звучная фамилия. Победоносцев. А полное имя — Георгий. Георгий Константинович Победоносцев. Грозное имя. Только на вид Гоша далеко не такой. Худой и бледный. Сейчас, конечно, он выглядит намного лучше. Порозовел. Но тогда он был ужасающе бледным.

Когда Зинка представила Гошу, класс зашумел. Начали перешептываться. Имя и фамилия никак ему не подходили. Гоша это почувствовал и сказал, что родители его Гошей называют, поэтому мы тоже можем называть его Гошей, а не Георгием.

Зинка посадила Гошу на свободную парту прямо за Оксаной. Когда он сел, Оксана повернулась к нему и сказала, что ее зовут Оксана. Гоша ответил:

— Сейчас... — и полез в рюкзак. Достал конфету, протянул Оксане: — Это из гуманитарки... Осталось...

Оксана от неожиданного подарка растерялась. Покраснела. Но конфету взяла. Так они подружились.

Во время перемены я копался в своем телефоне, а Гоша с Оксаной о чем-то разговаривали, стоя у окна. Искоса поглядывал на них. Солнечный свет огибал парочку, и казалось, что они светятся. Оксана развернула конфету, которой угостил Гоша в начале урока, и взяла ее двумя пальчиками. Так и стояла рядом с Гошей, держа ее. В одной руке конфета, а в другой фантик.

Раньше Оксана общалась только со мной. Теперь у нее появился еще один друг, и я был этому рад. Потому что устал дружить с ней в одиночку. Все время надо следить, чтобы никто не обидел. Поиграть времени не хватает.

Ближе к концу перемены подошел к ним, спросил:

— Ну, как вы? — Протянул открытую ладонь Гоше — познакомиться: — Дмитрий, можно Дима или Димка. Держи пять...

Гоша кивнул и легко ударил ладонью по моей.

Оксана пристально посмотрела на меня, потом на Гошу, потом снова на меня:

— Какие вы разные и какие вы одинаковые!

Что значили ее слова, так и не понял. Оксана часто говорит что-то такое, чего я не понимаю. Скажет, и я неделю думаю, что она имела в виду. Иногда раздражает, а иногда даже нравится, потому что люблю думать.

Оксана наконец-то вспомнила о конфете.

— После уроков съем! — сказала, завернула ее фантиком и убрала в кармашек. Достала салфетку, протерла пальцы, на которых остался шоколад от потекшей конфеты, и добавила: — Пойдемте в класс, скоро урок начнется...

Пацифист

Известие о том, что появился мальчик, который своими глазами видел войну, быстро расползлось по школьным коридорам. Ребята перешептывались друг с другом. Даже надвигающиеся контрольные не так сильно волновали. Особенность придавало то, что у Гоши отец на фронте. В нашей школе он один такой. На него смотрели с восхищением и удивлением.

После уроков ждал у школы Оксану. Проводить до дома. Оксана долго не выходила. А я опаздывал на футбол. Злился на нее.

Наконец Оксана вышла. Вместе с Гошей. Я нахмурился, как хмурится мой отец, когда ему что-то не нравится:

— Мне на футбол сегодня!

Оксана откинула челку движением головы и сказала, что могу больше не провожать ее, потому что есть Гоша. Прямо так и сказала:

— Иди играй в свой футбол. Теперь за меня Гоша будет заступаться, если вдруг что.

 Я ответил:

— О’кей. — И добавил: — Пока. — Развернулся и пошел в сторону футбольного поля, где меня уже давно ждали. Не успел завернуть за угол, как слышу:

— Донской!

Это Оксана звала меня. Она никогда ко мне по имени не обращается. Только по фамилии. Правда, фамилия у меня Донских, но зовет Донским. Так ей больше нравится. Развернулся, смотрю, моя парочка — Оксана и Гоша — стоят у школьной калитки. А Немец им путь загородил.

Немец учится на класс старше. Фамилия у него Немцев, потому и прозвали его Немцем. Волосы фиолетовые. Круглолицый. Ходит вразвалочку, растопырив локти, будто не локти это, а крылья.

Оксана помахала рукой: понадобилась моя помощь. Недолго думая, побежал к ним и сразу же с вопросом к Немцу:

— Что-то случилось?

Немец замялся.

— Да вот, — говорит и кивает на Гошу, — у него отец на фронте, а я этот, как его, пацифист...

Гоша стоял чуть впереди. Кулаки у него были сжаты. Лицо раскраснелось. Всю его бледность как рукой сняло. Карие глаза сузились. Брови сдвинулись. Стал похож на тигренка, выследившего свою добычу и готовящегося к победному прыжку. За Гошей стояла Оксана и смотрела на меня строгими глазами, в которых ясно читалось: «Сделай, сделай же что-нибудь!» Я встал рядом с Гошей. Кулаки не сжимал. Просто встал рядом и переспросил Немца:

— Кто-кто ты?

Немец гордо поднял фиолетовую голову и выпалил:

— Пацифист!

У Немца отец бизнесмен. В прошлом году Немец не пускал детей в туалет. Встал у двери и требовал какую-то дань. Говорил, что туалет в школе теперь платный и если кто-то хочет сходить по-маленькому там или по-большому, то обязан платить ему. У одного мальчика не было денег, и он описался. Потом шум сильный поднялся. К нам приезжала комиссия. Спокойно учиться не давали. Немца чуть не выгнали из школы. Но его отец отремонтировал актовый зал, и все как-то само затихло.

Среди сверстников Немец ведет себя тихо, никого не задирает. Близко ни с кем не дружит. На переменах от скуки поднимается на этаж начальной школы и цепляется к младшеклассникам.

Я посмотрел на Немца, засмеялся и еще раз переспросил:

— Кто ты?

— Пацифист... А что?

В разговор вступила Оксана:

— Ты знаешь, кто такие пацифисты? — это она к нему обратилась.

— Они против войны, — ответил Немец, — а у него, — кивнул на Гошу, — отец воюет. Значит, я против него!

— Пацифисты — это те, которые за мир, а не те, которые против войны, — сказала Оксана. — Дай пройти!

— Не дам. Я против войны! — не унимался Немец.

— Против войны и поэтому житья не даешь тем, кто чуть слабее? — это уже я вступил в разговор.

Гоша сделал шаг на Немца со словами:

— Не слабее...

— Оксана, — я повернулся к Оксане, — кажется, в школе новые окна вставить надо. Думаю, что отец Немца этим скоро займется...

— Доносчики! — разбрызгивая слюной, прошипел Немец.

Не знаю, чем бы все закончилось, но мы услышали:

— Гоша! Гоша!

Гоша посмотрел в сторону кричащей женщины и сказал нам, что это его мама. Немец еще раз обозвал нас доносчиками и ушел.

Гошина мама отпросилась с работы, чтобы встретить сына после первого учебного дня в новой школе. Гоша был недоволен, что мама пришла. Вроде как взрослый. Неудобно, что мама из школы встречает. Но ничего не сказал. Я понял, что во мне больше никто не нуждается, и побежал играть в футбол.

Камчатка

Вид с последней парты похож на взгляд из космоса. Я всех вижу. Сидеть впереди неудобно. Кажется, будто кто-то все время в затылок дышит. А с камчатки весь класс перед глазами. Как на ладони. Разглядываю одноклассников и придумываю каждому истории.

У Ленки большой белый бант. Но сегодня в школе нет никакого праздника. Значит, праздник у нее дома. Смотрю на бант и представляю, с какой заботой Ленкина мама с утра вплетала его в косичку. Может, у кого-то из домашних день рождения, а может... а может, ее папа получил премию и пригласил ее маму на свидание. Интересно, а взрослые папы и мамы ходят на свидания? Мои не ходят. Работают. По выходным в хорошую погоду на дачу ездят. Тогда я остаюсь с дедушкой. Дедушка воевал в Афганистане. Он мне много про ту войну рассказывал. Это сейчас в касках воюют. Тогда воевали в панамах. У моего дедушки осталась панама. И тельняшка еще. Тельняшка с дырочками уже. А панама хоть и выцветшая, но крепкая.

Серёга взлохмаченный. Пришел в школу непричесанным. Зевает без конца. Его родители часто ругаются, спорят между собой. Они работают художниками. Творческие люди. С творческими людьми сложно жить в одной квартире. Повсюду выжатые тюбики от краски, холсты с незаконченными рисунками, кисточки. Шагу не ступить. Приходил к нему в гости помочь на английском составить рассказ. Видел. Целый час пробирался сквозь расставленную вдоль стен картинную галерею к письменному столу, за которым Серёга делает уроки вместе с Чебурашкой. А когда пробрался, надо было уже уходить. Толком позаниматься не успели.

Серёга еле справляется со сном. Ёрзает на стуле. На парте Чебурашка. Зинка разрешает ему учиться вместе с Чебурашкой, потому что без него у Серёги плохо получается.

Серёга смотрит на Зинку, но вряд ли слышит, что она говорит. Голова занята домашними заботами. Мои не ругаются. С отцом ругаться невозможно. Он как нахмурится, так лучше убежать, чем ругаться. Когда отец нервничает, мама нежнее становится, спокойнее. Но чем веселее отец, тем серьезнее мама.

У Виталика ухо грязное. С утра, видимо, ни свет ни заря ремонтировал скутер своего брата, испачкал руку и почесал ухо.

У Вики в портфеле что-то интересное. Она постоянно поглядывает на него. Проверяет, на месте ли. Можно подумать, что кто-то стащит ее портфель во время урока.

Скоро майские. Зинка рассказывает о Дне Победы. Мы будем готовить театральную композицию. Читать стихи и петь военные песни. Больше всего на свете люблю 9 Мая. Больше Нового года. Потому что солнечно. Зимой, правда, можно с горки кататься. Тоже весело. Но на майские хорошая музыка звучит отовсюду.

Мы с отцом и дедушкой утром смотрим военный парад. Мама в это время блины печет. Парад она не любит. «Военный парад, — говорит, — для мальчиков, а для девочек — печь блины в самый раз». Днем обязательно всей семьей гулять ходим. 9 Мая родители на дачу не ездят. Мы этот праздник в городе отмечаем. Все вместе. Так заведено.

У Вики в портфеле котенок. Голова вылезла. Рыжая, как сама Вика. Зинка заметит, и ей достанется. Надеюсь, не заметит. Лишь бы не замяукал. Замяукает — очень смешно будет. Класс обязательно засмеется. Вика испугается. А Зинка руками всплеснет. Она всегда руки разводит в стороны, когда слов не хватает. В прошлом году Вика ужа в школу приносила. Тоже в портфеле. Он во время урока вылез. Девчонки на парты залезли. Зинка тоже хотела, но сдержалась. Руки в стороны развела и стояла молча, как египетская мумия. Я погладил ужа. Ради интереса. Ничего интересного. Немного противно.

Зинка заметила котенка:

— Вика!

— Зинаида Михайловна, он такой бедненький! Сидел на улице под деревом и плакал. Я взяла его, и он плакать перестал.

— Принеси его мне, — попросила Зинка.

Вика достала из портфеля котенка и принесла учительнице.

Зинка взяла котенка, прижала к себе, сказала, что он красивый. Вика села на место, а котенок остался у Зинки. Она до конца урока не выпускала его из рук. Рассказала, что котята считаются символом специальной военной операции, потому что охраняют от мышей продовольственные запасы доблестных русских воинов. Получается, что они тоже наши защитники.

После урока Зинка попросила у Вики оставить котенка ей. Заберет к себе домой. Вика оставила. Сказала только, что будет приходить в гости — навещать котенка.

Слон

Наша Зинка повела себя как настоящий «слон». Слонами большие мальчики в Интернете называют людей, которыми нужно гордиться. Это уважаемые люди. Они ходят впереди всех, будто прокладывают дорогу, и в обиду никого не дают.

Мама Немца пришла в школу. У нее большие губы. Она похожа на аквариумную рыбку наполеон. Видели с отцом такую в магазине. Я смеялся. Отец морщился.

Мама Немца пришла и сразу к Зинке с криками.

— Почему, — кричала, — вы по школе с блохастыми кошками ходите? Хотите, — кричала, — чтобы детей блохи покусали?

Немец рассказал своей маме, что видел нашу учительницу в школе с котенком.

— Мы вам, — кричала мама Немца, — актовый зал отремонтировали, чтобы вы нормально детей учили, а вы чем тут занимаетесь?

— Мы учим, — спокойно сказала Зинка.

А мама Немца опять в крик:

— Не тому вы детей учите! Не так! Я научу вас учить!

Она так сильно кричала, что стены школы ходуном ходили. Зинка бровью не повела.

Мама Немца обещала написать на нее куда следует, наябедничать, и сделать все, чтобы ее уволили. Сам Немец стоял позади своей мамы и довольно хлопал глазами. Зинка спокойно выслушала и сказала:

— Пишите куда хотите. Но пока я здесь учитель, а не вы, и я буду учить детей тому, чему надо учить детей.

Мама Немца от такого спокойствия дар речи потеряла. Побежала к директору. Долго там находилась. Потом к директору вызвали Зинку.

Вика стояла под дверью в кабинет директора и ждала учительницу. Она считала себя виноватой в том, что случилось. Это ведь она котенка в школу принесла.

У зеркала, которое висит напротив гардероба, крутилась Ленка и любовалась своим бантом. Повернется одним боком, другим, поправит его и так и этак. Глаза в зеркале, а ушки внимательно слушают, что говорят. Ей хочется, чтобы все вокруг завидовали тому, какой у нее роскошный белый бант. Как маленькая.

Прошла по коридору англичанка, звонко цокая каблуками. Англичанкой мы называем учительницу английского языка. Ребята притихли. Она строгая. Мы у нее на уроках никогда не шумим.

Виталик стоит рядом со своим старшим братом. Просит, чтобы тот покатал его вечером на скутере.

Серёга сидит на корточках, прижавшись спиной к стене. Трет глаза. Спать хочет.

Зинка вышла из кабинета директора, увидела Вику и подошла к ней. Погладила по голове, сказала:

— Беги в класс. Все хорошо.

Вика побежала. Я тоже пошел в класс. Все пошли в класс. Наша Зинка не выдала Вику. Настоящий «слон»!

Доброволец

Дядя Саша со второго этажа ушел на фронт еще в прошлом году.

Дядю Сашу все дети называли дядей Сашей. Хотя он никому не был родственником. Просто он такой добрый, как все дяди. Одинокий и добрый дядя Саша. Часто гонял с нами в футбол во дворе. Сам седой, еле бегает, но мяч хорошо держит и бьет сильно.

Дядя Саша нам, детям, не признавался, что хочет уйти на войну. Никому не признавался. Выходил во двор. То на лавочке посидит, то с нами в футбол поиграет. Обычный человек. И вдруг пропал. Лавочка стоит пустая, и с нами в футбол никто не играет. Мы поинтересовались у взрослых: «Куда пропал дядя Саша?» Не отвечали. Потому что не знали. Отец в полицию звонил, больницы вместе с мамой обходил. Искали. Наконец выяснилось, что дядя Саша ушел на войну.

Его долго не брали. Возраст. Здоровье. Ходил, обивал порог военкомата, после того как объявили о начале специальной военной операции. Долго ходил. Больше полугода. Нашел какую-то, как выразился папа, лазейку, взяли. Мама говорила, что он старый совсем, зачем? Папа отвечал маме, что жили в одном доме с героем и не знали этого.

Недавно папа сказал маме, что дядя Саша жив. Случайно услышал.

Какое-то время не было от дяди Саши вестей. Дети переживали. Я выбежал во двор и рассказал друзьям. Решили, что должны рассказать всем о том, что дядя Саша жив. Раздобыли белую краску в гараже у Оксанкиного дедушки и написали на дороге перед домом: «ДЯДЯ САША ЖИВ!» Оксана сама рисовала восклицательный знак. Остальные буквы рисовали мальчишки. Нас никто не ругал. Даже Оксанкин дедушка, чью краску мы раздобыли.

Репетиция

Зинка собрала в актовом зале на репетицию мальчиков и девочек, которые хотели участвовать в школьном утреннике, посвященном Дню Победы. Она ответственная за праздник. Были почти все ребята из нашего класса, и пришли еще школьники из старших классов.

Стихи выбирали накануне. Кто-то уже успел выучить, а кто-то нет. Зинка говорила, что лучше читать наизусть. Мы соглашались. Наизусть и правда лучше. Читаешь и смотришь в зал. Если наизусть не знаешь, приходится читать по бумажке, и тогда не видно, как зрители реагируют на стихи, на то, как читаешь. А ведь это самое интересное. Когда читаешь громко, зрители смотрят на тебя, открыв от изумления рты. Смотрят прямо в глаза и слушают. По бумажке так не получится. Но громко читать — это не самое главное. Можно громко оттараторить так, что никто не поймет, о чем стихотворение. Еще нужно делать паузы в правильных местах. Отделять ими друг от друга предложения. На запятых тоже хорошо бы останавливаться. Чтобы набрать в рот воздуха и чтобы строчки не сливались — не терялся смысл.

Мы по очереди читали, а Зинка нас поправляла. Советовала, какие слова лучше выделить — произносить погромче, а какие, наоборот, потише. Для пронзительности.

Я слушал ребят, и у меня слезы наворачивались. От восхищения. Еле сдерживался, чтобы не разрыдаться. Мальчикам ведь нельзя плакать над стихами. Мальчикам вообще плакать нельзя. Слушал и думал, что у меня так пронзительно не получится. Боялся выходить читать. Но когда вышел на сцену, страх прошел. Сам. Не нужно было ничего для этого делать специально.

Я читал отрывок из «Василия Тёркина» Твардовского. Про то, как солдат чинит пилу деду. В этом отрывке нет ничего пронзительного. Зинка просила прочитать как веселый рассказ. Показать, что дед переживает и никак не может понять, почему пила не пилит. Потом показать появление солдата, который осматривает пилу и разводит на ней в разные стороны зубчики. Я прочитал, изображая то печального деда, то смекалистого солдата. Ребята хохотали. Зинка тоже. Особенно громко, когда показывал веселого деда, который обрадовался тому, что его пила снова начала пилить. Для того чтобы показать радость деда, сплясал.

Неожиданно к нам присоединился Немец. Сказал, что хочет поучаствовать в утреннике. Он пришел ближе к концу репетиции. Долго стоял в дверях, пока Зинка не махнула ему рукой:

— Заходи смелее!

Зинка предложила ему прочитать стихотворение Константина Симонова «Жди меня, и я вернусь». Сначала Немец отказывался. Говорил, что оно про любовь, а про любовь ему не хочется, засмеют. Но Зинка сказала, что это самое лучшее стихотворение о войне. Поэтому Немец согласился. Правда, он читал и спрашивал у Зинки: «Где же тут война?» Ему хотелось про самолеты и танки. Но танков и самолетов не было в стихотворении.

Театральную композицию Зинка предложила сделать такой. Сначала я и другие ребята читаем стихи. Потом выходит Гоша и, как будто идет в атаку, кричит: «Ура! За Родину!» Слышатся взрывы. Гоша, как будто раненый, падает. К нему подбегает Оксана — у нее роль военной санитарки, — перевязывает Гоше голову и зовет Виталика с Серёгой. Они приходят с носилками. Кладут на них перевязанного Гошу и выносят его. Оксана уходит вместе с ними. На сцене появляется Немец и читает стихотворение «Жди меня, и я вернусь». После прочтения все участники утренника выходят на сцену. Поем песню про День Победы со слезами на глазах, кланяемся зрителям, нам хлопают. Зинка сказала, что нам обязательно будут хлопать, если мы сделаем все правильно.

Остаток репетиции Зинка потратила на Немца. На объяснение того, почему стихотворение «Жди меня» самое лучшее стихотворение о войне. Она сказала:

— В сказках добро побеждает, а на войне — любовь...

Немец засмеялся:

— В сказки только малышня верит, — и показал на нас.

Немец бурчал, говорил, что не понимает, как такое возможно, чтобы любовь на войне побеждала. Можно победить, говорил, только с большими танками и самолетами. А любовь здесь ни при чем. В конце концов Зинка устала и попросила его к следующей репетиции просто выучить стихотворение. Тогда они еще раз обсудят его.

Художники

У нас во дворе есть огромная трансформаторная будка. Страшная. Без слез не взглянешь. Серёгиным родителям поручили к 9 Мая нарисовать на ней что-нибудь красивое. Танчик или самолет. Чтобы люди, глядя на будку, радовались, а не печалились.

Серёгины родители думали-думали, что лучше нарисовать, но так и не придумали. Поэтому вышли во двор и спрашивали у каждого встречного, что они хотят видеть на трансформаторной будке.

Смотрят, стоит Оксанкин дедушка у своего гаража. Они к нему:

— Что нарисовать на трансформаторной будке?

— Машину «Победа» с красным флажком на капоте, — не задумываясь, ответил Оксанкин дедушка, — а вокруг машины пятнадцать гербов союзных республик... Нет, нарисуйте шестнадцать! Шестнадцать мне больше нравится.

— Спаса Нерукотворного нарисуйте! — услышав с балкона вопрос художников, закричала Оксанкина бабушка. — Будет присматривать за нами!

— Нет, машину! — настаивал на своем дедушка.

— Спаса!

— Машину!

Оксанкины бабушка и дедушка начали перекрикиваться. На шум вышли соседи. Каждый предлагал свой вариант рисунка. Одни требовали нарисовать старушку с красным знаменем, другие мальчика в танкистском шлеме, а третьи — парня из кино с надписью: «Сила в правде!» Спор нешуточный разгорелся. Кто-то настаивал на том, что надо нарисовать картинку по мультикам, потому что во дворе дети бегают, которым не надо ничего знать о войне.

Мы сидели на лавочке под каштаном и с любопытством смотрели на взрослых. Гоша хотел, чтобы нарисовали солдата, похожего на его папу. Вике по душе котенок с красивыми глазками. Оксане — гвоздики. Виталику георгиевскую ленточку подавай. Серёга, как обычно, спал, и дела ему до рисунков никакого не было. Потому что дома устал от них, а тут еще и во дворе будут.

Я не знал точно, что сам хотел. Выбрать не мог.

— Чего молчишь? — спросила меня Оксана.

— Слушаю, — ответил и почесал затылок, переведя взгляд на трансформаторную будку. Она хоть и большая, но на ней вряд ли поместятся все наши желания.

В какой-то момент Серёгиным родителям надоело выслушивать предложения взрослых, и они сказали, что нарисуют только то, что захочет их сын. «Хорошо», — согласились взрослые, понимая, что детские желания превыше всего, и толпой двинулись в нашу сторону. Мы дружно посмотрели на Серёгу. Серёга спал.

— Наша будка останется страшной на веки вечные, — вздохнула Оксана.

Мы с Гошей звонко рассмеялись, и от нашего смеха проснулся Серёга.

— Где смешно? — спросил.

— Здесь... — не переставая смеяться, ответил Гоша и кивнул на толпу взрослых. — На тебя идут!

— Что я им такого сделал?

Глаза у Серёги от испуга округлились, лоб покрылся испариной, а волосы поднялись дыбом. Он вжался в лавочку. Не успел проснуться и понять, что происходит, поэтому на всякий случай сразу испугался.

Взрослые подошли к нам. Серёгины родители строго посмотрели на своего сына и спросили:

— Чего ты хочешь, Серёженька?

— Чебурашку хочу, — сказал Серёга, встал с лавочки и приготовился тикать ото всех.

— Ребенок хочет Чебурашку! — громко произнес Оксанкин дедушка. — Пусть будет Чебурашка!

Серёга снова присел на лавочку и вжался в нее. Взрослые обступили, не вырваться.

— Нужен рисунок на тему Дня Победы, — расстроились Серёгины родители. — Чебурашка не годится...

— Нарисуйте Чебурашку в бронежилете, с победным красным знаменем в руках! — подсказал Оксанкин дедушка.

Такой вариант всем понравился, кроме Оксанкиной бабушки. Она с балкона продолжала настаивать на Спасе Нерукотворном. Тогда Оксанкин дедушка снова подсказал:

— Пусть на победном знамени будет Спас!

— Да, это правильно, — хором решили взрослые и разошлись каждый по своим делам.

Ветеран

В апреле много солнечных дней. Снег тает. Ручейки бегут. Небо высокое. Облаков почти нет. На большой перемене пошли втроем — я, Оксанка и Гоша — в магазин, чтобы купить вкусняшек. Нас выпускают из школы на большой перемене. Директор разрешает выходить тем, кому разрешают родители. Нам разрешают. Отец сделал мне банковскую карту и клал туда немного денег, чтобы я себе ни в чем не отказывал, но меру помнил, как он выразился.

В магазине не так много людей. Мы направились прямиком к полкам, на которых выложены вкусняшки.

Когда иду в магазин с родителями, мы сперва заходим в отдел, где продают мясо. Потом идем туда, где рыба. Сыр, молоко, овощи. В кондитерский отдел заходим в последнюю очередь. Я мало ем сладкого, потому что вредно. Иногда хочется. Очень сильно. Но я умею терпеть. И в этот раз мог бы вытерпеть. Обойтись. Только неловко, что один Гоша конфетами Оксану угощает.

Выбрали себе вкусняшек, встали в очередь на кассу. За нами пристроился высокий дядька. Худощавый. Одетый в камуфляж. Небритый. Но это не портило его внутреннюю красоту. В его поведении было что-то от благородного рыцаря. Пугал только пробором шрам, от которого в обе стороны седые волосы ложились.

Кассирша начала пробивать нам вкусняшки. Рыцарь сказал ей:

— Давайте я сделаю детишкам скидку. У меня социальная карта есть.

Кассирша согласилась:

— Такой красивый и уже с социальной картой?

— Как ветерану боевых действий выдали. Недавно. Пришел в магазин пораньше, попробовать, что значит покупать продукты со скидкой по социальной карте.

— С войны? — это кассирша поинтересовалась у рыцаря.

Рыцарь ответил:

— Да...

У меня дух захватило. Мы покупали себе вкусняшки как настоящие солдаты, вернувшиеся с войны. Так почувствовал. Оксана затараторила, обращаясь к рыцарю:

— Мои бабушка и дедушка маскировочные сети плели и посылали вам на фронт! Вы получали их?

— Конечно, — рассмеялся рыцарь, — получали!

— А я письма вам писала. Открытки со стихами на Новый год и на 23 февраля.

— Получал!

— Я тоже писал, — подхватил разговор, пытаясь похвастаться.

— И твои получал!

— Мой папа еще на войне. Плохо без него, — тихо произнес Гоша.

— Твой папа герой. Гордись им!

— Горжусь!

В этот момент я покраснел. Мой папа не на войне. Получается, что гордиться отцом не могу. Сказал об этом рыцарю:

— Мой папа тоже хочет на войну. Но моя мама его не пускает.

— Мамы они такие, — рассмеялся рыцарь.

Рассмеялся ему в ответ. Тоже считаю, что мамы «они такие».

Футбол

Игра не шла. Но счет сравняли. Два–два. В моей коллекции еще один забитый гол. Играли с пятиклассниками. Немец хорошо водит. На скорости проигрывает. Когда нужно пасовать, увлекается обводками и теряет мяч.

К концу второго тайма, когда многие считали, что мы проиграем, Серёга сделал красивую передачу. Обычно он спит, даже когда в футбол играет. Мяч катится к нему — он спит. Надо пасануть — спит.

В этот раз Оксана с Гошей вовремя разбудили его, закричав:

— Серёга, проснись!

Серёга проснулся. Передал мяч мне. Я принял и пробил по воротам. Мяч оказался в сетке. Вратарь пятиклассников и не понял, как такое получилось.

Гоша с Оксаной сидели и болели за нас. Кричали, хлопали. Когда я забил, встали со скамеек и прыгать начали. Обрадовались. После финального свистка подошел к ним. С гордостью смотрели на меня. Только я внутри себя понимал, что мог сыграть лучше. Все равно, конечно, было приятно.

— Скучная игра, — недовольно усмехнулся.

— Нам понравилось! — хлопнув меня по плечу, сказал Гоша.

— Они медленные. Возьмут мяч и держат.

— Гоша, не слушай его. Он собой вечно недоволен. Носился по полю как угорелый и говорит, что игра скучная. Смотри, весь мокрый. — Оксана оценила мою футболку.

— Вы ничего про футбол не понимаете.

— Лучше бы спасибо сказал за то, что мы вас поддерживали.

— Спасибо. Чем старше, тем медлительнее. Будет плохо, если в следующем году мы так же медленно играть начнем, — кивнул на футбольную команду пятиклассников.

— Мой дедушка медленно ходит. Это от старости. Тебе еще рано стареть, — засмеялась Оксана.

— Старики медленные, и память у них плохая. Начнут играть и забудут, в какие ворота надо мяч забивать. — Гоша попытался пошутить.

— У детей тоже плохая память. Я не помню себя маленькой. Не помню, что со мной было, когда родители живы были. Их не помню. Знаю только по фотографиям, как они выглядели, — сказала Оксана.

У нее родители погибли в автокатастрофе. Давно.

— А я себя с трех лет помню, — уже серьезно сказал Гоша.

Когда Гоше было три года, его отца ранило в бою. Осколок от мины попал в руку и перебил кость. После госпиталя ненадолго приезжал к сыну. Гоша рассказал о том, что помнит, как отец поднимал его высоко к небу. Значит, рука у него зажила. Еще Гоша рассказал, что помнит, как они сидели втроем — он, его мама и его отец, — обнявшись.

У меня таких воспоминаний нет. Помню, что мне было тихо и спокойно. А когда именно было тихо и спокойно — в каком возрасте, — не помню. Будто так всегда было. Настоящее детское детство. Отец все время собирал военный рюкзак, а мама его разбирала. Не ругались, не кричали друг на друга.

Вечером отец придет с работы, достанет рюкзак, уложит в него носки, трусы, водолазку, несколько футболок, достанет походную аптечку, переберет лекарства. Дедушка ему крикнет: «Жгут проверь!» Отец проверит жгут — размотает его, растянет, потом скрутит и положит назад в аптечку. Застегнет ее и прикрепит к рюкзаку. Потом сходит в ванную комнату, возьмет мыло, зубную щетку, бритвенные станки. Электрическую машинку для стрижки волос. Вернется к рюкзаку, рассует по кармашкам и сядет над ним со словами: «Вроде ничего не забыл...» Дедушка скажет: «Ну, с Богом!»

Отец посидит немного над рюкзаком, встанет, отнесет его в прихожую и ляжет спать. Проснувшись утром, увидит, что рюкзака нет. Пока отец спит, мама разбирает его. Вещи кладет на свои места в шкафу, мыльные принадлежности относит в ванную, аптечку убирает подальше — с глаз долой, как она выражается. Пустой рюкзак закидывает на антресоль. Отец посмотрит, что рюкзака нет, вздохнет, уйдет на кухню. Долго сидит там, ни слова не говоря. Мама заглянет к нему, они о чем-то пошепчутся, приготовят завтрак, разбудят меня, покормят, и мы разойдемся каждый по своим делам. До вечера. Дедушка спит у нас до обеда. Вахтовик. Полтора месяца работает, полтора месяца спит до обеда. Его никто не будит. Родители на работе, я в школе или во дворе с ребятами. Так проходит день. А вечером отец снова достает рюкзак и собирает его под присмотром дедушки.

Тихое приключение. Даже не мое, а всего лишь отцовского рюкзака. Скучное, как сегодняшний футбол.

Первомай

Родители накануне Первомая уехали на дачу. Я остался с дедушкой. Спать легли пораньше, чтобы пораньше встать. Меня с утра покормить надо. А дедушка любит поспать. До обеда не растолкать, если поздно ложится.

Разбудил запах из кухни. Дедушка готовил яичницу. Яичницу он так делает, что пальчики оближешь. Обжарит лук с сосисками и помидорами, ударит яйцом о бортик сковородки, разломит скорлупу по трещине и выльет яйцо. Сверху насыпет сырную крошку. Получается вкусно.