ПЕТР ДЕГТЯРЕВ
Минута
...Исчезли сторожа.
Что может быть прекрасней
Отвесного дождя
И кресла на террасе!
И красного вина,
Созревшего в бутыли
В глухие времена,
Под амфорною пылью!
Прощай, броженье дней
В кромешной тьме и смуте!
Осадок их на дне,
А суть в одной минуте.
* * *
В январе я не умру,
хоть убей,
глаза закрою —
С коромыслом поутру
Ты с колодезной водою.
Ставишь ведра на крыльцо —
Половицу аж прогнуло...
Угадай, в каком кольцо
Золотое утонуло.
В левом плещется вода,
В правом тихо — чисто камень,
И сквозь мрак глядит со дна
Ровным светом желтый пламень.
Смотришь искоса,
постой,
Ты, притворщица, колдунья.
Твой вопрос совсем простой
И не требует раздумья.
Ты гляди не обманись...
Искушенный тьмой и светом,
Всю оставшуюся жизнь
Я стою перед ответом.
Проголодь
А все зовет о безутешном,
Не исполнимом в тишине,
Как эта старая скворечня,
Прибитая в осенней мгле...
Все сделано, дрова накрыты,
Предполагается зима,
И краски осени размыты,
И снова белая тюрьма.
Не все, наверно, бестолково,
Когда гудит огнем камин
И языком пылает слово —
Я перед вечностью один.
Хованское
Меня кружили именины
Внезапно нежного родства
С кусками выморочной глины
Округ соснового креста.
Приют последний был покоен,
Но все здесь было о живом:
От воронья над колокольней
До листьев, вымытых дождем.
Здесь слово новое рождалось,
Соединялось и росло,
Рвалось и снова ожидалось,
Но так и не произошло.
А может быть, мгновенье было,
Одушевленное в тиши,
Что крыльями тебя укрыло
Новопреставленной души.
Ты видела? Она живая,
Среди оржавленных оград
Поэта лира золотая,
Переходящая в закат.
ТАТЬЯНА КРАВЧЕНКО
Кравчий
Мне вчера приснился прадед,
Словно был он царский кравчий
И умело пиром правил.
Разливал вино по чаркам,
Наливал заздравный кубок
За царя.
И был он первый,
Кто вкушал вино из чаши
На пиру в походе бранном.
Молодым мой прадед умер.
Отчего — никто не помнит.
Оттого ль, что был он кравчий
Сильный, преданный и смелый...
Конец света
Я на том конце уже была...
Там пустыня выжжена дотла.
Там ряды покинутых лачуг,
Запоздалым ступором испуг
Комом в горле, струйкой ледяной
Меж лопаток. Тишина и зной,
И горячий бархатный песок,
И чужая тень наискосок
В разогретом мареве плывет.
И никак забыться не дает,
И сверлит, и мучает вопрос —
Что случилось? Что же здесь стряслось?
Обнулилась времени река?
Рухнули на землю облака?
Бренных жизней серая зола
Под ноги барханами легла.
Только звон оконного стекла.
И зола.
Я там уже была.
Там в конце начало. Новый век.
И уже родился Человек.
Страсть
Я не знала, что будет завтра,
Не задумывалась пока,
Я брела в темноте на запах
Шоколада и табака.
Я твои находила губы
И хотела испить глоток
Неизведанного, что люди
Называют дурман-цветок.
Или страсть. Или темный молох.
Он имеет такую власть,
Что, пока ты хорош и молод,
Можешь в этот капкан попасть.
Ты забудешь, что будет завтра,
Ты разлюбишь рассвет, облака.
Станешь слепо идти на запах
Шоколада и табака.
ЛЮБОМИР ОРЛОВЕЦ
Отслужившие листья
Сырой сентябрь миновал,
Заставил нас надеть бушлаты.
Зачем же листья посрывал?
В чем эти листья виноваты?
Зачем он выгнал их на плац
В промозглый день с холодным ветром?
Зачем шагали метр за метром
Они по плацу вместо нас?
Ты видел их в последний раз.
Они ушли, их не ищи ты.
Скажи, солдат: они убиты
Или уволены в запас?
Бог даст — и будущей весной
Их молодое пополненье
Замрет на ветках от волненья
В зеленой форме полевой.
Рождество в Орле
Мне слышится стук подков —
Так снег под ногами звонок,
И чудится ржанье конок,
Как эхо былых годов.
Снует маскарад теней
В лучах фонарей и окон.
Гирлянды горящий локон
Навис над Окой моей.
Уснула река во льду,
Но все же течет неспешно,
И я по воде иду —
Замерзшей воде, конечно.
ВАЛЕРИЙ ВАЛЕСОВ
Я осень каждую встречаю
Я осень каждую встречаю
Густым вином.
Давно, давно не различаю,
Кто за столом.
Была пальба, гульба, тревога,
Умёт в степи.
Я обернулся у порога...
Не торопи.
Ударил дождь в косые кочки.
Ножи неслись.
Я жизнь постигнул по цветочкам...
Перекрестись.
Земля, одна земля со мною.
Морщины. Путь.
Я восемь лет на месяц вою,
Болит уж грудь.
Дорожка красная чернеет
Под бугорок.
Вино осеннее не греет,
Не бьет в висок.
* * *
Бывает, ночью остролунной,
Когда немеет мир земной,
Я опоясываюсь думой,
Любимой, мертвой и простой.
Опять знакомые осколки
Мою раскачивают сень.
Дома, как склепы, приумолкли,
Переползая в новый день.
С луной кокетничают розы,
Живые тени на стене,
И, как чумацкие обозы,
Плетутся образы в окне.
ИРИНА НОВОСЕЛЬСКАЯ
* * *
Люблю галдеж Кузнецкого Моста,
Рассыпанные в его арках лица.
Глядит из-под руки — из-под креста —
На разношерстный люд моя столица.
Моя любовь, Кузнецкий Мост, встречай!
Как много здесь спешило и любило!
В водоворот потянет невзначай
Его силков неведомая сила.
Моя любовь, Кузнецкий Мост, как встарь,
Не отдыхается тебе, не спится,
Пока домов предутренний янтарь
На чистом небе не зазолотится.
И я спешу о чем-то попросить —
Как будто на бегу не раздышаться.
Хотелось бы... когда порвется нить,
В твоей брусчатке бусинкой остаться!
* * *
Отзвенев, отплакала стихами,
Отхлебнула ковшиком тоски.
Разрываю прошлое руками,
Как платок цыганский, на куски!
Ах, какая вышла бы из ткани
Юбка пестрая, цветная шаль!
Розы прошлогодних обещаний
Разрываю — ничего не жаль!
Ах, какие листья облетели!
Ах, какие розы отцвели!
Ах, какие очи отгорели,
Утопая в снеговой пыли!
- Комментарии