Мастерил мне ложе бандит Прокруст

* * *

Я любил немногих, однако сильно.
И.А. Бродский

Мастерил мне ложе бандит Прокруст,
Чтоб отсечь былое без слез и хруста.
Если есть конечность безбрежных чувств,
Значит, так себе это были чувства!

Как остыть внезапно и целиком,
Стать бесстрастней фресок со скал Тассили?
Я люблю того, кто мне был врагом,
Кто мне метил в зубы, но растащили...

Зарасти не может травой былья
Та тропа, что бил я, не помня правил.
Я люблю и тех, что оставил я,
Я люблю и тех, кто меня оставил.

Бесконечно путаю времена.
Помню только руки и имена.
Вечности и мертвых не уступлю!
«Я любил». Зачеркнуто. «Я люблю».


* * *
Слова Анахарсиса время пересмотреть.
Бывают живые, не очень и те, кто в море.
Но есть и иные, четвертая как бы треть,
И ты к этой трети причетверишься вскоре.

А там эшафот эскалатора не спеша
Потащит туда, где от слез не бывает проку.
Там ты, как талон посадочный, хороша
И я, как талон багажный, прилеплен сбоку.

Ты вылетишь, словно слово, в тот древний град,
Что жёг и горел, озаряя свои владенья,
Где каждый уборщик бесстрастен и азиат,
И дальше, туда, где всех азиат с рожденья.

Собою заполнишь гроб или нет — кровать
Транзита души и транспортировки тела.

Я с детства, ты знаешь, совсем не боюсь летать.
Боюсь, чтобы от меня ты не улетела.


* * *
Среди разных историй
Из жизни богатой моей
Вспоминаю, как счастлив
Последний был раз на просторе
Эгейском,
Когда,
Чтобы встретить тебя,
Отряхнувшись, я вышел из моря.

Снизу вверх,
Я от грехопаденья до райских ворот
Поднимался по краю
Колючего южного леса.
Поворот —
И шоссе я форсировал вброд,
Даль от южного солнца белеса.

Заступившим на вахту
Я ждал полглотка, полчаса.
Половиной пути
Вполовину тебя не приблизил!
Сердце билось, как дизель
У сорокафутовой яхты.
Паруса бы поднять
На автобусе, что же он медлит?!
Здесь закончился мир точных чисел.

Но пробил третий гром,
В чистый ром
Изошла минералка в бутылке.
И возможно, браня,
Ты глазами искала меня,
Ты искала здесь только меня!
И нашла — с кепарём на затылке.

Не целована жарким лучом,
Но с глазами лукавой Изиды,
Говорила — не помню, о чем —
Тембром ласковой флейты.
Будто с ржавым мечом
Я у древней стоял пирамиды.

Я летел впопыхах,
Чтоб подбросить тебя на руках.
Это я для тебя
Загорелый, подтянутый, летний!
Подскочивший на ранней заре...
И сегодня, в слепом ноябре,
Я дышу лишь надеждой,
Что счастлив был
Раз
Не последний.


Контуры

Помнишь молнию силуэта
Скромной яблони городской,
Что, минуту твоей печали
Разделив, принесла покой?

Изощренной, причудливой йогой
Ствол ее изогнулся и стал
Для тебя, моя сладкая тайна,
И скамейка, и пьедестал.

Тайники корней, веток стрелы —
Белоцветный немой оберег
Ждет тепла твоего тела.

И на место, где ты сидела,
Никогда не садится снег.