Не выпито прощальное вино

Не выпито прощальное вино

* * * Ах, как просто. Ну, значит, другая... мне подруга сказала: «Держись! Над душою твоей надругались, но хотя бы оставили жизнь. Соберись и начни все сначала...» А над нами, сквозь облако крон, так отчаянно птица кричала о гнезде разоренном своем. Сумерки Москва еще полна дневным теплом, Но наползают сумерки неспешно, Как будто грусть о чем-то небылом, А может, о былом, да улетевшем. Полутона, во всем полутона, Немного чуда и немного тайны, Как бы на грани призрачного сна, Предметы невесомы, нереальны. И в этот час сомнений и тревог Приходит ощущение утраты... А сумерки клубятся виновато, Как пыль давно исхоженных дорог. * * * Разорваны сегодня и вчера, Законы бытия неумолимы, Сковала непривычная жара Наш город — беззащитный и ранимый. Мелькают раскаленные деньки Сквозь душные закаты и рассветы, И не припомнят даже старики Такого изнуряющего лета. Растоптано, забыто, сожжено Минувшее, но это только с виду, Не выпито прощальное вино, Не высказаны старые обиды. Порой гляжу назад через плечо, Еще не в силах совладать с собою, А лето беспощадно-горячо Мне сердце обжигает нелюбовью. * * * И снова осень... Редкий дождь Роняет капли налитые, Птиц улетающих галдеж, Поля бескрайние пустые. Дней неуютных череда Опять потянется уныло... И утром — призрачно-застылым — Падут на землю холода. * * * Вот Торжок. У широкой дороги Притулился он так же, как встарь, Купола гармоничны и строги, И с утра благовестит звонарь. Тихо так, будто страсти земные Обходили Торжок стороной, И не грызли удил коренные, Проносясь по ночной мостовой. Словно песня цыган не металась, Расплавляясь в ночном серебре, Словно Пушкина тень не осталась На простом постоялом дворе. Вот Торжок у забытой дороги, И созвездьем седой красоты Купола, гармоничны и строги, — Далеко от земной суеты. * * * Чужое варяжское имя Рассыпалось крошками льда, И горько дохнуло полынью, И больно хлестнули года. И пусть одинаково смело Паденье иль взлет изберешь — Сквозь память опять шелестела Осеннего дождика дрожь. Пусть вечная тайна истомы Разрушит привычный покой. Поманит из скучного дома В широкий разлив луговой. Опять залютует гордыня, И мысли опять ни о ком... Варягов суровое имя Меня приморозит ледком. Сирень Вокруг сгущались голубые тени, Тихонько догорал весенний день, И от его живого дуновенья В заглохшем парке вспыхнула сирень. Заполыхала пламенем лиловым И, опаляя кроны старых лип, Тянулась вверх неистово и ново Сквозь сумерек изменчивую зыбь. Застыла предвечерняя прохлада В аллеях, полных запахов весны, Решетчатая старая ограда Закуталась в туман голубизны. Твой силуэт сквозь сумерки светился И наплывал тревожно, как в бреду... А вечер за деревья закатился И догорел в сиреневом чаду.