Срок работы пробной версии продукта истек. Через две недели этот сайт полностью прекратит свою работу. Вы можете купить полнофункциональную версию продукта на сайте www.1c-bitrix.ru. Ноготь
При поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
119002, Москва, Арбат, 20
+7 (495) 691-71-10
+7 (495) 691-71-10
E-mail
priem@moskvam.ru
Адрес
119002, Москва, Арбат, 20
Режим работы
Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
«Москва» — литературный журнал
Журнал
Книжная лавка
  • Журналы
  • Книги
Л.И. Бородин
Книгоноша
Приложения
Контакты
    «Москва» — литературный журнал
    Телефоны
    +7 (495) 691-71-10
    E-mail
    priem@moskvam.ru
    Адрес
    119002, Москва, Арбат, 20
    Режим работы
    Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
    «Москва» — литературный журнал
    • Журнал
    • Книжная лавка
      • Назад
      • Книжная лавка
      • Журналы
      • Книги
    • Л.И. Бородин
    • Книгоноша
    • Приложения
    • Контакты
    • +7 (495) 691-71-10
      • Назад
      • Телефоны
      • +7 (495) 691-71-10
    • 119002, Москва, Арбат, 20
    • priem@moskvam.ru
    • Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
    Главная
    Журнал Москва
    Поэзия и проза
    Ноготь

    Ноготь

    Поэзия и проза
    Февраль 2023

    Об авторе

    Модест Минский

    Модест Минский родился в 1960 году в Минске. Окончил Минский институт народного хозяйства. Работал в министерстве, после увольнения занялся предпринимательством. Писать начал около восьми лет назад — прозу, рассказы. Несколько рассказов публиковалось в иностранных интернет-изданиях. Бы­ла публикация в журнале «Сибирские огни», в интернет-варианте журнала «ЯММА», на портале проза.ру

    Настя выла, и руки ее тряслись...

    Полчаса назад собака попросилась, и хозяйка вздохнула, побурчала и сдалась. Уважить животинку не лишнее. Правда, хотела чуть позже, перед самым выходом.

    У подруги день рождения, юбилей. Пятый десяток. Пятый. Страшно-то как. Нереальность и тревога, за нее, за себя. Переложение событий. Сорок как-то лучше. Да, сорок. Только сорок... Еще сорок... Вроде хорошо и пустота. И волнение, легкая дрожь ожидания. Эх, тряхнуть стариной. Мужички с Танькиной работы, общие знакомые и так, кого встретишь в пятничном ресторане.

    Собака прыгает на ноги, стараясь затянуть колготки, чувствует, что может остаться до ночи, а может, и до утра. Бывало.

    — Брысь, — говорит Настя, улыбаясь.

    На улице прохладно, она ежится. Не отходят далеко. Ну и что, что детская площадка. Что там мелкий йорк сделает. Чуть-чуть.

    Собачка справляется быстро, будто знает, не время баловаться, и хозяйка, запахивая шубу, торопится обратно. Мысли, предчувствия и вообще настроение. Еще косметика, волосы в прическу, в зеркале навертеться. Не забыть духи, что привез Костя из Польши. Безумно хорошие. Именно за понимание она его любит, правда, иногда, когда тот в бегах от семьи, как говорит — соскучился.

    Пикнул электронный ключ, парение... Так бывает — вроде здесь, а вроде совсем в другом месте. В том празднике, что очень близко. Движение железа навстречу. Испугалась. Собачка тянет в образовавшуюся щель. Дверь с размаху налетает. Лишь рука спасает от неожиданного удара и звук: «Ой!»

    Что-то щелкнуло, хрустнуло до боли в фаланге — «о боги!», звездочки небесные. Появляется студент Борька — сосед этажом выше. Лениво улыбается, говорит «здрасьте» и широко вразвалочку идет вдоль дома, к остановке.

    «Ой!» Повторила она уже в одиночестве, растерянно потирая руку. Слезы предательски набегают, превращая тушь в дождливую акварель. Собака рядом скорбно смотрит, чувствует, только хвост выдает что-то веселое, словно живет отдельно, вне событий. Дверь ползет обратно, целуется магнитами. Крепко-крепко.

    Лифт наверх не помнит. Уже дома схватила телефон — еще держалась.

    — Катька, у меня это, пипец! — кричит выстрелом, взахлеб.

    Хотелось улыбаться через силу, но никак.

    — Что произошло? — волнуется подруга.

    — Эта сука мне ноготь сломала...

    Слезы брызнули сами, и тушь потекла грязью.

    Она утирала сопливый нос, рисуя угольные полосы на щеках.

    — Какая сука? — интересуется подруга. Голос строгий, пытается быть гуру.

    — Та, с пятого этажа. Студентик долбаный.

    — Как это произошло?

    — Как, как? Входной дверью...

    — Где? У тебя дома?

    — В каком доме?! — Настя визжит от непонимания.

    — А чего ты на меня кричишь?

    — Извини. Прости, пожалуйста. Маруську выводила. А эта сука хрясь — и ноготь сломала.

    Слезы по новой.

    — Точно сука, — говорит подруга, больше чтобы успокоить.

    — Сука... А я что говорю. Как с такой рукой идти? Как?!

    Она выла, чувствуя трагедию случайного соединения событий и людей. Жалко себя. Потраченного времени, исчезнувших ощущений жизни, которая и так не очень. Эти все замужем, а у нее приходящий, да и остальные мужчины — случайные, никакие. «Привет» — «Пока». Это на людях сильная. А дома мысли — дурней дурного.

    — Представляешь, — всхлипывает Настя, — к этому мастеру очередь за неделю. Ногти как картинки, сказка. Произведение искусства. Радовалась все утро. Не могла наглядеться. Тон красивый, звездочки и плавные линии. Будто ночь расцвела. Представляешь, ночь! Курила и смотрела, потом снова курила и смотрела. Курила и смотрела...

    Слова будто заклинили.

    Катька представляла ночь на ногтях в общих чертах, она верила, что красиво, что у Насти по-другому не бывает.

    — Обработай, — сказала она. — Черт с ним, маскируй как-то. Время еще есть.

    — Самый длинный палец! — взвизгнула Настя.

    — Са-мый длин-ный па-лец, — прокривляла подруга.

    — Я лучше никуда не пойду, — сказала Настя. — Никуда не пойду.

    Стало жалко себя. Снова заплакала, тихонько заскулила, и Маруська смотрела с вопросом — мол, тоже так умеем.

    — Даже не вздумай, — сказала подруга. — И хватит сопли пускать. Я все слышу.

    — Ну и слышь, — сказала Настя.

    Потом позвонил Костя. Зачем сейчас?

    — Как дела? — говорит.

    — Ноготь сломала.

    — Ха-ха. Не будешь царапать мне спину.

    Бросает трубку, потом набирает:

    — Извини...

    — Что?

    — Ничего...

    Бросает снова.

    Пальцы трясутся, как у алкоголички. Нервное. Садится шлифовать острые края. Сигаретный дым ползет в глаза, ресницы дергаются. Тонкий «Кент» ныряет в пепельницу и продолжает коптить.

    За работой чуть успокаивается. Рука выглядит безобразно. Растопыривает пальцы, вытягивает, потом сжимает в кулак, прикладывает к телу, пробует движения, чтобы незаметно. Крутит головой. Собака рядом, переживает. Поднимает и целует псинку в нос. Та облизывается. Настроение испорчено, и ничего не хочется. Ни-че-го.

    Задергивает штору — исчезает день, ложится на диван. Маруська рядом, бьет хвостом. Рука подхватывает тельце и опускает рядом, к груди. Собака топчется, крутится, потом укладывается близко-близко. Родная душа. Настя запускает пальцы в жесткую шерсть. Чавканье, зевок. Какой же у нее длинный розовый язык. Успокаивается. Так и буду спать. Заснуть и все забыть, чтобы проснуться — и все прошло, чтобы потом грустить о том, что не случилось. Может, это и хорошо, может, и правильно. И чтобы телефон умер. Все телефоны. И она с Маруськой — одни, в пустой квартире. Собака широко зевает и смотрит в глаза хозяйке.

    — Чувствуешь? Да?

    Лижет ее руку.

    И в голове детство, когда все только начинается. И бабушка со своим:

    — Красавица у нас растет. У тебя столько женихов будет — страшно подумать.

    — Не будет, — отвечает Настя. — Я никогда не женюсь.

    — Девочки замуж выходят.

    — Тем более.

    Многие ухаживали. Но всё не те, не так. Мишка начальником стал, хорошая машина, квартира. Жалко, упустила. Но все главное — достаток, уверенность — позже случилось, а тогда обычный мальчишка на курс старше. Настя куда-то проваливается, и снится лето. Там так легко и спокойно. Бабушкин голос, не видно ее самой. Ищет ее, но не может найти. А та говорит:

    — Попей молока. Парное.

    А где молоко? Бабушка?.. Тропинка. Цветы, целое поле одуванчиков, и ветер срывает пушистые парашютики. И звон в ушах, будто ударили в колокола...

    Это мама звонит по обычному телефону. Еще «роботы» говорят про оплату и всякие надоедливые персонажи — про окна, компьютеры, поролоновые подушки со скидкой. Про оплату к концу месяца, а про подушки и окна вечером, когда хочется тишины. А сейчас только мама. Подкладывает трубку под голову.

    — Ты еще не ушла? — тревожный голос.

    Так и хочется сказать: «Ушла», — и посмотреть реакцию. Но произносит сонно:

    — Привет, мам.

    — Привет, доча.

    И начинается с разбегу, как холодный душ:

    — Помнишь Верку с моей работы? Ну, ту, что муж ушел к другой, а потом вернулся?

    Тяжелое сознание, мозговые крючки слабо цепляются друг за друга.

    — Ну, помню, — говорит рассеянно.

    — Разбилась. А сын в больнице. За рулем был.

    «Надо мне это? — думает Настя. — Вот сейчас — надо мне все это?» Крутит головой.

    — Живые?

    — Насмерть, — волнуется мать.

    — Оба?

    — Я же говорю — он в реанимации. Мать насмерть. Знакомая звонила. Кошмар.

    — Кошмар, — соглашается Настя.

    — Хорошо, что врезался в них порядочный человек, обеспеченный. Обещал организовать похороны, в любом случае помогать материально и купить новую машину. Еще повезло, а если бы какой работяга?

    Настя ничего не понимает:

    — Что хорошо?

    — Ну, если бы нищий какой, то и взять нечего, одни убытки. И так трагедия. Но хоть что-то. Жалко очень. Вера Петровна...

    Здесь Настя понимает, что зло везде, что оно с утра, за дверью, на улице, во сне, и не вырвешься за пределы обычного, чужие веревки скрутили руки.

    — Мама, я очень спешу, — говорит и понимает, что день рождения даже со сломанным ногтем не такое уж и ужасное событие.

    Как глупо. Прошлые тревоги. Уже подводит глаза, заливает лаком волосы. Пробует духи на резкость. Все бегом. Только чтобы не думать о том, страшном. Зачем мама рассказала?

    Привычные движения, а между ними — жизнь странно устроена. Судьбы. А еще о том, что обязательно произойдет хорошее, изменит обстоятельства, пусть ненадолго, на ближайшие сутки. Просто вырваться из образа. И молиться, повторять, как «Отче наш»: «Произойди, прошу, произойди!»

    — Ну что, собака, я пошла, — говорит, грустно улыбаясь, как бы прося прощения у всех и за все: у Маруськи за одиночество, у студента — что обозвала, у чужой семьи за трагедию и про того обеспеченного помнит, что обещал все устроить.

    Собака преданно крутит хвостом.

    Во дворе сигналит такси.

    Настя подмигивает Маруське и говорит:

    — Охраняй.

    «Буду жить долго-долго, — убеждает себя. — Все будем. И мама, и Маруська. И вообще, смерть — это про других».

    В такси тепло, лишь запах непонятного, мужского терзает нос.

    — Возле цветочного остановите, пожалуйста, — говорит водителю и захлопывает дверь.

    — Снег сегодня будет, — говорит таксист.

    — Ага. Будет. Ну и пусть.

    • Комментарии
    Загрузка комментариев...
    Назад к списку
    Журнал
    Книжная лавка
    Л.И. Бородин
    Книгоноша
    Приложения
    Контакты
    Подписные индексы

    «Почта России» — П2211
    «Пресса России» — Э15612



    Информация на сайте предназначена для лиц старше 16 лет.
    Контакты
    +7 (495) 691-71-10
    +7 (495) 691-71-10
    E-mail
    priem@moskvam.ru
    Адрес
    119002, Москва, Арбат, 20
    Режим работы
    Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
    priem@moskvam.ru
    119002, Москва, Арбат, 20
    Мы в соц. сетях
    © 1957-2024 Журнал «Москва»
    Свидетельство о регистрации № 554 от 29 декабря 1990 года Министерства печати Российской Федерации
    Политика конфиденциальности
    NORDSITE
    0 Корзина

    Ваша корзина пуста

    Исправить это просто: выберите в каталоге интересующий товар и нажмите кнопку «В корзину»
    Перейти в каталог