Прямо щас

* * *
Чтобы щурилась сытая кошка,
не давили кроссовки и власть,
дети рядом смеялись и ложка,
поскользнувшись, не смела упасть.
Чтобы время текло денно-нощно,
сохраняя нам жизни и скарб,
и в песочнице ближневосточной
дружно рылись еврей и араб.

Чтобы сказка о том, что все — братья,
тихой сапой меняла сюжет
бесконечной истории ратей,
поражений, нашествий, побед.
Чтобы всем не ходившим по водам,
не увидевшим в небе Перста,
было самым большим окоротом
дважды сказанное «а-та-та».

Слишком «чтоб»?.. Мы оставим немного,
малость самую. Весь разговор —
чтобы если нам через дорогу,
зеленел в тот же миг семафор.
Чтобы дом, вечер, сонные дети.
День прошел, суету — на ручник...
Все вернется, когда на рассвете
кошка в ухо твое заурчит.


* * *
Курила «Приму», семечками щелкала,
катая русский задом наперед,
жила страна, Рождественскими елками
и Шаболовкой каждый Новый год
встречая. Это чудо-поколение,
где позывными: БАМ, Агдам, Афган.
Я был по пояс, по колени в нем.
И вот стою один. Не сплю, не пьян.

Где та страна, ее сыны и дочери,
приемные с плешивым Ильичем?
Где луноходы, Брежневы и очередь
до горизонта, споры ни о чем?
И вечность, что светилась поллитровкою
на каждом нашем праздничном столе?
Пусть марафон промчался стометровкою,
утрамбовав в полгода сорок лет.

Но, рассыпаясь на цветные атомы,
не мог тот космос сгинуть без следа.
Ответа нет... И только кровь накатами
в висок: «Мы здесь, мы вместе навсегда...»


Прямо щас

Что случилось и все, что случится
миллион лет до нас, после нас, —
бесконечные копии блица,
происшедшего прямо сейчас.
Прямо щас кто-то лезет на стену,
сыплет матом и слезы из глаз.
Проседает курс доллара–йены,
а биткойн на коне прямо щас.

Прямо щас вылетает джекпотом
шанс счастливый тебе, а другим
много черной работы и пота.
Волны ярости, праздничный гимн.
Лета многая и речка Лета.
Некто умер, а некто рожден.
Кто-то, что-то, кому-то, зачем-то
прямо щас. Каждый миг биллион

мелких случаев, крупных событий,
суть которых земным не ясна,
потому что бикфордовы нити
прячут в разных концах полотна
жизни трудолюбивые парки.
Чтобы, радуясь вехам, вещам,
каждый знал — скрыта в этих подарках,
точно в лоб ему метит праща.
Прямо ща...


* * *
Серебряные свадьбы, душевный разговор...
Песня 70-х годов

Вечер, кухня, лампочка в сорок ватт;
чай остывший с мятой и чабрецом.
Красота — это женщина в пятьдесят
с бесконечно усталым, родным лицом.
Память жизни — морзянка, сплошной пунктир,
россыпь крошек былого, запавших в мозг.
Что им врать — добротой не спасется мир.
Двое, кухня, проблем нерешенных воз.

Нарисованная золотым мелком,
как подсолнух, луна за окном растет.
Сорок ватт не мигают. Молчать легко.
На двоих полвека — сказали всё.
Вот и славно. А славно — к чему слова?
Надо жить, как жили, в один конец,
с путеводной надеждою в сорок ватт,
что в конце дороги ждет Сын-Отец.


7 марта 2020 года

Тучи с запада, ветры с востока.
Флюгер сердца — равняйся, по швам!
Злой до барщины и до оброка,
накатил коронованный штамм.
В синеве не висят самолеты,
на границах засовы-замки.
На лопатки в три слоя намотан
жгут резиновой, черной тоски.

Выйдешь к речке похмельный, ненастный,
карантинной щетиной небрит.
Ангел в белом халате и маске
или чайка (поди разбери)
сбросит перышко-весть: мол, все в силе —
за работою марто-апрель;
на Синае воскреснет Осирис,
дудку новую выстругал Лель.

Ну а толку — где мы, а где вечность?
И всегда безнадежен финал...
Но тюльпан в пальцах женщины встречной
так бездумно и счастливо ал.


Ремейк

В шапке золота литого
Старый русский великан
Поджидал к себе другого
Из далеких чуждых стран.
М.Ю. Лермонтов

В шапке золота литого
старый русский великан
поджидал к себе другого,
а того заел буран.
Бьет баклуши русский витязь,
самокруткою смолит,
повторяет: «Привезите
мне врага, душа болит.

Надо биться с супостатом.
Только как его найти?
Заплутали где-то Штаты,
не попались на пути.
Сколько этих вражьих наций,
только опусти лицо —
под ногами копошатся
ляхи, жмудь, хохлы, кацо

и вся прочая европа.
Каждый злобен, словно вошь.
Только их без микроскопа
на просвет не разберешь...»
Посреди родных просторов
курит русский Третий Рим.
Может, спарринго-партнера
принесет какой Гольфстрим?

Или с острова Елены
Бонапарт рискнет на блиц,
встанет из своей геенны
проклятый австрийский фриц?
И в кроваво-смертной стуже,
в ослепительной борьбе,
русский снова станет нужен
всему миру и себе.


* * *

В небе незнакомая звезда
Светит, словно памятник надежде.
Песня 70-х годов

Три колодца, Учкудук, наган.
Давит на курок товарищ Сухов,
засыпает синий Зурбаган,
Гюльчатай не выйдет за Петруху.
Никому не выйти никуда —
не дает свое добро таможня.
С неба незнакомая звезда
сыплет вниз морзянкой односложной:

«Надо только выучиться ждать,
вброд пересекать апокалипсис
этой жизни, чтобы различать,
как за ледяною рябью Стикса,
в голубом, неведомом краю,
в круг собравшись, невесомей пуха,
о земном забыв, свое поют
Верещагин, Абдулла и Сухов...»