Сыновние долги

На Прохоровском поле

Вокруг поля.
А на пригорке дуб,
Как пригоршни, листья подставляет
Под первый дождик, что по-майски скуп —
Не столько льется, сколько громыхает.

Дуб повидал такое — рассказать
Об этом могут корни вековые.
И молния, как прошлого печать,
Тяжелый ствол у комля раздвоила.

И, спрятавшись от холодящих струй
Под кроною, шумящей над поляной,
Я слышу посвист половецких стрел
И лязг железных орд Гудериана.

* * *
Распаханные небеса...
Чего в них только не летало!
Творения огня, металла
земля отчаянно метала,
подняв восторженно глаза.
Да, кажется, уже устала
смотреть...
А может, слепнуть стала
и веки тяготит слеза?

* * *
«Это время разлада, распада!..» —
Ну чего, словно режут, кричишь?
За кладбищенской ветхой оградой —
умиротворенная тишь.

И пророчества, и витийства —
да не стоят они ни гроша
здесь, где шороху ивовых листьев
отзывается плачем душа.

* * *
Траву не назову по именам.
Деревья не окликну, как товарищей.
Я птиц не знаю. Разве к воробьям
Лишь отношусь с заботой, понимающе.

Твое дитя, природа, я так слеп
И глух. И непростительно беспечен.
Твой воздух пью, ем твой тяжелый хлеб,
А отдавать пока мне, право, нечем.

Сыновние долги — они растут.
Чем дальше, тем становится труднее
Жить на земле, не расплатившись с нею.
А надо мне спешить — года идут!..

* * *
...А по грибы мы опоздали.
Уже и роща без листвы.
Распятые по вертикали,
Застыли черные кусты.

Бредем тропинкою шуршащей...
И непонятно, отчего
Стучится сердце резче, чаще.
Что растревожило его?
В туманной дымке тонут дали —
Земли и неба окоем.
Пусть по грибы мы опоздали,
Зато калины наберем.

* * *
Дотлевает закат, как в потухшем костре головешки:
ветер дунет — и вспыхнут всего на мгновенье. Потом
вдруг проклюнутся звезды, как будто бы хлебные крошки
порассыпал Господь в темноте над рекой, над селом.

Мне дарована ночь. может быть, что одна из последних.
Посижу. Погляжу. Подышу... Ничего, ничего:
в тех далеких краях, в тех приветных местах заповедных,
посчастливится если, я встречу однажды Его.

* * *
На земле пребывая временно,
понял я, что о том тужить
ни к чему: сколько Богом отмерено,
столько и предстоит прожить.

Принимая как истину это,
проще в будущее смотреть,
ни к закатам и ни к рассветам
впредь претензий не иметь.