Тайсон

Основано на реальных событиях.

Тайская кошка — животное с изу­мительными небесно-голубыми глазами, цвет которых тайцы считают наградой богов за верную и преданную службу в буддийских монастырях и при королевских дворах. Вся история существования породы овеяна многочисленными легендами. Даже в современном Таиланде свято верят в то, что кошка способна отгонять злых духов и приносить в дом мир и покой. Очень умная, нежная и ласковая и в то же время бесстрашная и преданная, тайская кошка — это настоящее чудо природы, созданное, чтобы приносить людям счастье.

Кот дремлет на подоконнике; изредка приоткрывая глаза, наблюдает за возней хозяев: те собирают вещи, пакуют их в большие коробки, при этом чересчур шумно разговаривают, ликуют, будто с часу на час должен прилететь волшебник и исполнить их заветную мечту. Прислуга тоже задействована, помогает. Куда, интересно, они собираются? Коту хотелось подойти, рассмотреть все поближе, обнюхать чемоданы и сумки, принять непосредст­венное участие в сборе вещей, оказать, так сказать, «эффективную» помощь, но его все время прогоняют — мешается, видите ли, под ногами. Что ж, ясно одно: судя по собранным вещам, на улицу выходить придется. А как не хочется покидать теплое, уютное место, каким является этот дом! Снаружи пасмурно, слякотно и сыро — бр-р-р! Осень окончательно вступила в свои права: бабье лето позади, еще два дня — и сентябрь сменит октябрь. Вот если бы уехать туда, где тепло, — это куда ни шло. Они часто катаются по жарким местам и его таскают с собой (куда ж без него, он их любимец). Единственное, что ему не нравится во время таких путешествий, так это утомительные, тошноворотные перелеты в чреве железных птиц, которых он ненавидит сильнее, чем холод. Но ничего не поделаешь, если надо будет лететь, никуда ему не деться: хозяева никогда не оставляют его, когда уезжают далеко и надолго.

Кот приподнял голову, внимательнее посмотрел сначала на уже собранные в коробы вещи, а потом на те, что остались неупакованными, и задумался: «Если они собираются уезжать, то почему не складывают его собственные предметы первой необходимости, которые обычно берут с собой: теплый домик, мягкий коврик, миска, поводок, любимая игрушка? Хм... А таблетки от укачивания где? А сухой корм? Все лежит нетронутым. Может, поездка планируется не сегодня?» Кот положил голову на передние лапы, вздохнул: вся эта суета ему не нравилась. Обычно, отправляясь в теплые края, они не берут с собой много вещей: пару чемоданов, пару сумок, и всё. Что происходит? Неужели собираются переезжать в другое место? Не хотелось бы. Ему нравится здесь жить, он привык к этой усадьбе. Тут огромная территория, есть где летом разгуляться.

Что ж, ему ничего не остается, кроме как мириться с неведением и ждать, чем все закончится. Он же кот и не может спросить. Человеческий язык ему непонятен, но по знакомым звукам некоторых слов, которые на протяжении утра произносят хозяева, по радостному детскому «ура», ему ясно одно: в ближайшее время какая-то поездка все-таки намечается. Причем, судя по счастливым глазам и улыбкам, все домочадцы о-очень хотят покинуть этот дом. Кроме разве что прислуги.

Ладно, придет время — все выяснится. И кот уснул, подергивая усами.

Семья бизнесмена Игната Абросимова последние дни пребывает в приятных хлопотах: продажа дома, оформление различных документов, переезд на новое место жительства за границу. Все счастливы, все на взводе в предвкушении новой жизни в теплой стране. И если не считать иногда возникающих между супругами споров по поводу того, что из вещей необходимо брать с собой, а что выкинуть или просто оставить новым хозяевам, все вроде идет нормально.

После полудня, когда все ценные вещи были собраны и приготовлены к отправке в питерский морской порт контейнеровозом, приезд которого ожидался с минуты на минуту, вдруг возникла проблема: что делать с котом?

В последние дни Игнат так закрутился в связи с переездом, что у него совсем вылетел из головы питомец, которому нужно было сделать все необходимые для переезда документы: оформить ветеринарный паспорт, получить международный сертификат и купить билет. Теперь никак не успеть — завтра утром встреча с покупателем, закрытие сделки, потом передача бизнеса партнерам, а вечером они улетают. Игнат был в отчаянии: как объяснить детям, что кот с ними не едет? Они расстроятся, да и Римма, жена, тоже не будет довольна. Как он мог умудриться забыть про него! Кота, конечно, жалко, как-никак он живет с ними восемь лет и все к нему привязаны. Но переносить поездку и сдавать купленные билеты он не собирается. Да это и невозможно: послезавтра его ждут в Испании для окончательной сделки купли-продажи нового дома. Нет, заниматься усатым уже некогда. Да, собственно, и бог с ним, это не первый и не последний кот. Приедут на новое место, приобретут другого.

Но что делать с этим? Игнат спешно перебирал в уме все возможные варианты. Новым жильцам не оставишь, они не сторонники живности в доме, и так воротили нос, узнав про то, что в доме живет кот: все ходили по комнатам, принюхивались к посторонним запахам, морща лбы. Может, в приют для животных отдать? А почему нет? По крайней мере, у него там хоть крыша над головой будет да какая-никакая кормежка — худо-бедно, проживет в тепле и с голоду не помрет. А там, смотри, повезет: кому приглянется — приютят. Так, пожалуй, он завтра и сделает: по пути, когда поедет к нотариусу, заскочит в приют.

Дети, понятное дело, визжали в истерике, когда узнали, что кот с ними не едет, что его отвезут в приют для домашних животных.

— Это гостиница такая, милый, — успокаивала Римма младшего сына, Егора. — Ты помнишь отель в Эмиратах?

Малыш, вытирая щеки от слез, неохотно кивнул:

— Помню.

— Вот такой точно отель у него будет и в приюте. Не переживай, малыш.

— Там тоже, как в Эмиратах, шведский стол есть? — спросил Павел, старший сын.

— Да, — сухо ответила мать и с укором посмотрела на мужа.

— Ага, из креветок, икры и колбасы будет стол, — съязвила дочь.

— Вита, перестань! — Мать недовольно посмотрела на дочь.

Но никакие заверения взрослых о том, что коту будет лучше в «кошачьем отеле», не могли успокоить детей. Весь день они хныкали, доставая родителей бесконечными просьбами взять любимца с собой. Но взрослые оставались непоколебимы: животное с ними не едет. Все, эта тема за­крыта.

Кот в недоумении наблюдал за раздором в семье, понимая одно: речь идет о нем — уж слишком часто звучит его имя. Весь вечер он находился в центре внимания, точно таком же, когда был маленьким. Дети с нескрываемой жалостью брали его на руки: тискали, целовали, гладили, разговаривали с ним без умолку. И отчего-то плакали. Подобное происходило однажды, когда он приболел. Но почему они жалеют его сейчас, он понять не мог. Кот слизывал с их заплаканных лиц — и со своей шерсти — падающие гроздьями слезы непомерного горя. Ему и раньше был знаком этот соленый вкус — не раз приходилось жалеть детей языком, когда они расстраивались, — но сегодня в их слезах присутствовал какой-то посторонний, непривычный привкус: тревожный такой, терпкий и зловещий, как ночной лес за высокой оградой усадьбы, куда он ни за какие вкусняшки не согласился бы пойти.

В чем, интересно, проблема?

Таисия Волкова — киоскер. Она полжизни проработала в газетном ларьке, расположенном неподалеку от станции метро «Алексеевская», что на проспекте Мира, на одноименной остановке общественного транспорта.

О, сколько всего — и плохого, и хорошего — за долгие годы работы женщина повидала на этой остановке; сколько разных по характеру людей прошло мимо витрин ее киоска: и вежливых, и грубых, и веселых, и грустных. Всякое здесь случалось: и драки бывали, и споры, и ссоры. Даже на киоск покушались, и не раз, стекла били, лично ее оскорбляли, грозили расправой; а сколько грубости и хамства она наслушалась, сколько бескультурья насмотрелась, уж и не сосчитать в памяти. Бывало, приходилось милицию-полицию вызывать, чтобы урезонить разбушевавшуюся подвыпившую молодежь или остудить пыл недовольных обслуживанием грубых, неадекватных покупателей.

Лица людей — Таисия видела их сотни тысяч. Многие из них, в разный период времени, становились ей знакомыми: это лица прежде всего постоянных покупателей, которые каждый день приобретали свежие газеты и журналы, и лица людей, ожидающих по утрам автобус, чтобы уехать на работу.

Автобусная остановка тоже меняла свой вид вместе со временем: в семидесятых это была пустынная платформа с торчащим посередине дорожным знаком «Остановка автобуса»; в восьмидесятых на платформу установили павильон — невзрачное подобие летней беседки, — обшитый тонкими листами железа, вечно ржавеющими и срывающимися с креплений при каждом сильном порыве ветра; в начале девяностых построили кирпичную остановку, закрытую с трех сторон, облицованную картинами из керамической мозаики в стиле соцреализма (к тому времени уже неактуальном), изображающими героев социалистического труда на фоне пшеничных полей, лесов, гор и заводов. В начале нулевых годов, унылую и выщербленную, с треснутой и отколотой мозаикой, разобрали и ее. И только недавно, к юбилею Победы, установили современный автопавильон с удобной деревянной скамьей, с трех сторон закрытый прозрачными стенками из оргстекла, в одной из которых находится встроенный рекламный стенд с подсветкой, автоматически меняющий плакаты.

Газетные киоски, как неотъемлемая архитектурная часть городской среды, раньше всегда располагались почти на каждой остановке для общественного транспорта и в самых оживленных местах. Это в последние годы они исчезают с остановок, по-видимому изжив себя; от ларьков нынче избавляются из-за дороговизны арендного места, а может, по причине нерентабельности: электронные СМИ вроде как вытесняют печатные. Вместо газетных на остановках теперь возводят холодные, серого цвета, тоскливые киоски по продаже проездных билетов, которые не притягивают к себе внимание, а скорее настораживают пассажиров, заставляя их думать о проездных билетах и кошельке.

Время меняло и название киосков. За время работы Таисии сменилось три названия: «Союзпечать», «Газеты и журналы», «Роспечать».

Будучи, так сказать, в центре событий, какой киоскер не любит наблюдать за жизнью города через витринные окна своего павильона, плотно заставленные всевозможной мелочью: календариками, брошюрами, блокнотами, сувенирами, брелоками для ключей, наборами авторучек и воздушных шариков. Через узкие полоски свободных пространств, образованных между товарами, у продавца имеется возможность тайно, как хищнику из засады, видеть всех и вся, имея угол обзора в сто восемьдесят градусов, в то же время оставаясь малозаметным для окружающих. Благодаря своему «укрытию» киоскер видит то, чего многие не замечают. В поле его зрения невольно попадают такие детали, на которые пешеходы в сутолоке не обращают внимания. Вот, например, пассажир, только что вышедший из троллейбуса, выбросил проездной билет мимо урны. А вот парень стоит, облокотившись о стенку остановки, курит с надменным видом и сплевывает на тротуар. Можно на сто процентов быть уверенным, что и окурок он выбросит не в урну, а на проезжую часть. У того пожилого мужчины развязался шнурок на ботинке, а у той девушки испачкался подол платья сзади. Но никто им не укажет на это — все либо равнодушно проходят мимо, либо делают вид, что не замечают, либо, как во-он те подростки, смеются над девушкой, тыча в ее платье пальцами. Чуть поодаль, возле магазина одежды, нервная мамаша ни за что отшлепала ребенка: тот недалеко отбежал от нее только лишь для того, чтобы спугнуть стаю голубей. Всего лишь. Теперь малыш громко плачет.

Мало кто знает киоскеров в лицо. Это потому, что днем их увидеть снаружи затруднительно из-за множества товаров, расположенных на витрине. Чаще ларечников узнают по голосу. Только с наступлением сумерек, когда внутри становится темно и трудно отсчитывать сдачу, киоскер включает свет, и тогда его персона вполне различима. Вообще, киоск — потаенное место. При покупке, делая заказ, покупатель большею частью говорит со своим отражением в стекле витрины, так как единственное место — крохотная форточка-портал в виде квадратного проема для передачи информации и товара — почему-то всегда в киосках располагается на уровне пупка гражданина среднестатистического роста. На вопрос, к примеру, «осталась ли свежая “Комсомолка”?» покупателю зачастую приходится приседать или сгибаться в три погибели, чтобы заглянуть в окошко, а то и вообще просовывать туда полголовы, дабы четче расслышать ответ продавца или рассмотреть приобретаемый товар. Как правило, у ларечников выработана аналогичная привычка: они также приближают свою голову как можно ближе к окошку, чуть ли не ложась грудью на стеллаж, тем самым как бы облегчая покупателям общение с ними, и тогда их лица видны даже издали.

Автобусная остановка, помимо своего прямого назначения — посадки-высадки пассажиров, — выполняет и другие полезные функции: укрывает людей — не только ожидающих транспорт — от непогоды; здесь делают передышку возвращающиеся с прогулки или из универсама пожилые люди; здесь назначают даже свидания. Влюбленных нетрудно определить по пышным букетам цветов, которые они держат в руках и в нетерпеливом ожидании спутницы мечутся, вышагивая по остановке туда-сюда, приподнимаются на цыпочки, чтобы поверх мешающих им голов толпы ожидающих лучше разглядеть номера маршрутов подъезжающих автобусов. К сожалению, любовь зла и не все дожидаются партнеров. Сколько раз можно было наблюдать, как несчастные, так и не дождавшись возлюбленных после многочасового ожидания, осторожно опускали — все еще продолжая с надеждой оглядываться на прибывающие автобусы — увядающий букет в урну и недовольные уходили прочь разочарованные (на некоторое время) в любви.

Газетные киоски, они как оазисы в пустыне, только наоборот — в весеннюю распутицу, в осеннюю непогоду, в лютые зимние морозы или вьюгу своим мягким светом изнутри, особенно праздничными разноцветными переливами гирлянд в новогодние вечера, заставляют продрогших пассажиров и прохожих завидовать тому, кто находится внутри этого миниатюрного строения, в такие минуты более всего напоминающего уютный, сказочный домик гномов. В ненастную погоду каждый ожидающий свой автобус человек с вожделением смотрит на теплые окна киоска, мечтая оказаться внутри.

Каких только историй не помнит Таисия Волкова, связанных с автобусной остановкой. Но подобной той, какая случилась этой осенью, она на своем веку припомнить не может.

Игнат пообещал Римме, что по дороге в офис заедет в приют и определит туда кота. Он взял ничего не подозревающего красавца под мышку, вышел из дома и направился к ожидающему у парадного входа «гелендвагену». Сел на заднее сиденье и выпустил из рук животное.

— В офис, — скомандовал Игнат водителю.

После его отъезда Римма с трудом успокоила еще больше растроганных расставанием с котом детей. Пришлось пообещать им, что, как только они обоснуются на новом месте, каждому из них они с папой купят по котенку, да хоть по два. С горем пополам дети вроде как смирились с печальной участью своего любимца, поверив обещанию.

На улице моросил дождь со снегом. Всю дорогу кот обеспокоенно смотрел по сторонам, искоса поглядывая на хозяина, который пребывал в каком-то задумчивом и скованном состоянии и редко смотрел на него, а когда смотрел — то смотрел как на врага. Коту это не нравилось. Не радовал его и тот факт, что поводок и ошейник остались дома.

Подъезжая к столице по Новорижскому шоссе, Игнат обратился к водителю:

— Езжай через Садовое на проспект Мира... Поедем через ВДНХ. Там скажу — куда дальше.

Подъезжая к метро «Алексеевская», Игнат подался вперед, что-то разглядывая впереди через лобовое стекло, и, что-то заметив, после некоторого замешательства приказал водителю остановиться на автобусной остановке. «Не буду тратить время на ерунду. Есть важнее дела», — решил Игнат и взял кота на руки. Джип, скользя колесами по снежной кашице, взял вправо и затормозил. Остановка была безлюдна, автобус, видимо, только что забрал пассажиров и уехал. Игнат быстро открыл дверь и выскочил из машины вместе с животным.

Скучающим взглядом Таисия смотрела на нескончаемый поток машин через мокрые от дождя стекла киоска, думая о своем, когда черный джип, поравнявшись с ларьком, начал резко останавливаться, скрежеща тормозами. Не успела машина полностью остановиться в заездном кармане автобусной остановки, как задняя дверь открылась, и мужчина в черном деловом костюме буквально выпрыгнул из нее. «Стошнило, что ли?» — подумала киоскер. Прикрываясь от ветра и дождя натянутым на голову воротом пиджака, мужчина перепрыгнул через лужу на бордюр, вбежал в автопавильон и положил — скорее бросил! — на скамью какой-то округлый предмет серого цвета, похожий на продовольственный пакет, и бегом вернулся к машине. Запотевшее и мокрое стекло боковой стенки остановки не позволяло Таисии разглядеть — что оставил там мужчина. Не успела за мужчиной закрыться дверь, как джип, пробуксовывая на мокрой дороге, рванул вперед и умчался в сторону области, оставляя за собой туманный хвост завихрения. Еще секунда — и машина исчезла из виду, слившись в общем автомобильном потоке.

То, что сначала Таисии показалось пакетом, зашевелилось, и в размытом пятне ясно проявилось очертание животного — кота. Он стремглав спрыгнул со скамейки и бросился вслед за убегающим хозяином, но резко остановился — широкая лужа преградила ему путь. Он застыл в нерешительности, наступив в нее передними лапами, и тут же отпрянул назад, приподнимая и брезгливо стряхивая с них воду; щурясь от ветра и острых мокрых снежинок, кот жалобно мяукнул вслед уезжающему в джипе хозяину. Некоторое время он беспокойно осматривался по сторонам, не зная, куда себя деть, прижимал уши к голове, пугаясь громкого шума машин. Определив, что позади, на скамейке, на которой его оставил хозяин, менее ветрено и сыро, он вернулся и запрыгнул на нее, стал оттуда смотреть в направлении, куда уехал хозяин.

Съежившись от ветра, кот внимательно всматривался в проносящиеся автомобили, выискивая среди них знакомую машину. Может, хозяин за чем-то отъехал и скоро вернется? Множество одновременно работающих двигателей, сигналы машин, шум брызг из-под колес — эти громкие городские звуки пугали кота, и без того охваченного страхом от неожиданно грянувших на него непредвиденных обстоятельств. Но, будучи наделенный природой терпением, он сел, нахохлившись, спрятал под себя как можно ближе друг к другу лапы и стал ждать возвращения хозяина.

Люди с сочувствием наблюдали за красивым, ухоженным котом, жалели его, подходили, гладили, разговаривали с ним, спрашивали, что он здесь делает, кого ждет. Но в ответ кот только щурился от мороси и все смотрел, смотрел на поток машин, в ту сторону, куда уехал любимый хозяин в своей теплой машине. Он не боялся людей, нет, но в данный момент они ему мешали — отвлекали от наблюдения. Их теплые — даже горячие по сравнению с поверхностью скамейки — руки на несколько секунд передавали ему свое тепло, пока ласкали, и коту это нравилось; но как только гладить переставали, холод снова обуревал его, а только что приглаженная мокрая шерсть вновь остывала и охлаждала тело еще сильнее.

Шли минуты, а хозяин не возвращался.

Десятки людей сменяли друг друга на остановке, и все без исключения обращали свой взор на одиноко сидящего на скамейке кота. Даже мимо проходящие по тротуару пешеходы бросали любопытные взгляды на него через прозрачную заднюю стенку. К нему подсаживались, пытались взять на руки, посадить на колени, чтобы согреть, но он не желал ничьей помощи. Он противился бесконечным попыткам поднять его, постоянно вырывался из добрых объятий и возвращался ровно на то место, на котором его оставили (будто боялся, что если переместится на метр в сторону, то вернувшийся за ним хозяин не сможет обнаружить его).

Шли часы, за котом никто не возвращался. Но он не отчаивался, не паниковал и не покидал скамью, веря, что за ним обязательно вернутся. Ох, если бы не пронизывающий осенний ветер и этот противный дождь со снегом, он бы чувствовал себя намного увереннее и мог бы ждать здесь хоть целый день, хоть всю ночь, даже под дождем и снегом.

Кот симпатизировал всем, даже тем, кто этих животных недолюбливает, и уж точно всем тем, кто на него смотрел, было жалко бедняжку. Пассажиры, пока ожидали автобусы, обсуждали кота, строили догадки: чей это кот? как он здесь оказался? домашний он или бродячий? потерялся, или его забыли на этой остановке? Кто-то заметил свежую полоску примятой шерсти на его шее, — вероятно, от ошейника, — тем самым сделав вывод: животное домашнее. Да ни у кого и не вызывало сомнения, судя по ухоженной шерсти и плотному телосложению, что животное содержалось в хороших условиях.

Таисия отпустила последнего покупателя, закрыла окошко изнутри и приложила к стеклу табличку «Перерыв». Вышла из киоска, подошла к скамейке, чтобы лучше разглядеть животное.

Это был красавец, каких вживую она отродясь не видела. На первый взгляд он был похож на кошек сиамской породы. Но чем дольше Таисия рассматривала его, тем сильнее в нем проявлялось еще нечто большее: магическое, нестандартное и настолько великолепное, что женщину наполняло доселе незнакомое ощущение — перед ней не обычное животное, а разумное существо в облике кота. Его выразительные, лимоновидной формы, умные глаза имели необыкновенный небесно-голубой цвет, который создавал разительный контраст на фоне грязно-серого городского осеннего пейзажа вокруг. Удивительные раскосые глаза завораживали своей ясностью и красотой — в их синь хотелось смотреть бесконечно. Туловище имело светлый, кремовый окрас; лапы, хвост, уши и маска на мордочке — черный. При этом окрас пятен не имел четкой границы и не был сплошным, а плавно, по мере приближения к туловищу, расходился на полосы, постепенно переходя от темного к светлому оттенку: иссиня-черный на лапках, ушах и кончике хвоста перетекал в темно-коричневый, дальше — в карамельный и, наконец, в лиловый. Непревзойденный красавчик! И все бы в облике кота было идеальным, если бы не та нескрываемая грусть во взгляде, с которой он смотрел на окружающий мир. Глаза без слов выражали единственную эмоцию — печаль, а из их глубины, казалось, вот-вот донесется отчаянный крик души о помощи.

«Как можно такую красоту, — недоумевала расстроенная Таисия, — взять и выбросить на улицу?»

Весь день кот просидел на одном месте, игнорируя знаки внимания подходивших к нему людей, не обращая внимания на их разговоры, расспросы и мнения. Каждый второй человек пытался растормошить его, заглянуть ему в глаза, но кот оставался непоколебим, только лишь разрешал гладить себя, потому что не мог позволить себе отвлечься от наблюдения, — кроме проезжающих по проспекту машин, его ничто не интересовало.

Когда начало смеркаться, в сердце кота закралась тревога. Ночь пора отдыха у людей, в темное время суток они спят — он это знает. За долгие годы жизни среди людей его организм перестроился под такой же режим сна–бодрствования, какой у человека, и теперь он с удовольствием спит вместе с хозяевами большую часть ночи, но... Его не очень-то прельщала перспектива просидеть тут до утра — в такой тоске и таком холоде он ни разу в жизни не оказывался.

И вдруг, глядя на пассажиров, приезжающих на автобусах, ему пришло на ум, что за ним не обязательно должен вернуться именно хозяин и именно на машине, ведь есть хозяйка, дети, которые тоже могут за ним приехать на одном из таких автобусов. От этой мысли коту стало немного теплее, он даже приободрился. Теперь, когда прибывал очередной автобус, он отвлекался от наблюдения за дорогой и переключал все внимание на поток пассажиров, выходящих из салонов. Принюхивался к ним, отыскивая в воздухе знакомые запахи, приглядывался, выискивая родные лица. Один за другим прибывали автобусы, троллейбусы и маршрутки, высаживали пассажиров, но хозяев, к сожалению, среди них не было.

Уже полностью стемнело, и город вспыхнул миллионом огней, засветился как днем, когда к коту подсели девочка с мамой. Девочка сняла перчатку и стала боязливо гладить кота по спине, а потом принялась уговаривать родителя забрать его с собой. Хотя маме котик тоже пришелся по душе, взять его с собой у них не получилось. Кот спокойно относился к происходящему, пока сидел на ногах у девочки. Но когда его решили куда-то нести, он вырвался из рук, спрыгнул на брусчатку и, озираясь по сторонам, спрятался под скамейкой. Подъехавший автобус увез маму с дочкой. Одиноко стоящий единственный человек на площадке не показался коту опасным, и он снова запрыгнул на скамью, удобно устроился на привычном месте и продолжил наблюдение за машинами.

Наступающая ночь — а вместе с ней и неясность, что его ждет впереди, — удручала кота. Ветер усиливался, и мелкие капли, распыленные завихрениями воздуха, теперь залетали внутрь пространства павильона, оседая на шерсти кота. Почти весь промокший, он пытался облизывать самые мокрые места, чтобы хоть на немного избавиться от влаги, но очередные капли мороси тут же ложились на только что подсушенную языком шерсть.

Свет в газетном киоске погас. Из него вышла женщина, опустила на окнах жалюзи, закрыла дверь на ключ и подошла к коту. Вынула из сумки пакетик, развернула его и высыпала содержимое под скамейку: пару колец вареной колбасы, кусочек хлеба с маслом и куриную косточку — остатки своего обеда. Она погладила кота, поговорила с ним, осторожно взяла двумя руками за туловище и опустила рядом с едой, но тот только понюхал гостинцы, с благодарностью посмотрел на киоскершу, а кушать не стал. Таисия еще некоторое время уговаривала красавца съесть хоть кусочек, но тот даже не облизнулся, а неторопливо вернулся на свое место. Он следил за машинами, а женщина своим телом закрывала ему обзор: ему приходилось приподниматься и заглядывать, вытягивая шею, за ее туловище, чтобы видеть ту часть улицы, где скрылась машина хозяина. Таисия это заметила, улыбнулась и отошла чуть в сторону. Спустя минуту она села в подъехавший троллейбус и уехала в том же направлении, в котором уехал «гелик» Игната.

Таисия ехала домой и думала о коте. Весь день она наблюдала за ним, видела, как его пытались накормить: кто куском пиццы, кто хот-догом, кто просто куском хлеба, а он, преупрямый, отказывался от еды, хотя и был с утра голодный. Тревожное состояние и напряженное ожидание хозяина не оставляли бедняжке места мыслям о пище. Он боялся, что проглядит хозяина, пока будет есть; переживал, а вдруг он его не заметит, проезжая мимо остановки, или не узнает в сумерках, а то и вовсе перепутает с каким другим котом. Киоскерша видела, как кота безуспешно пытались забрать с собой, потому и сама не стала даже просто на руки его брать, не то что попробовать увезти в тепло своего дома. Она наивно надеялась, что за котом и правда могут вернуться — вдруг сердце хозяина сжалится. А еще ей очень хотелось, чтобы кот ночью все-таки перешел в другое, более теплое и укромное место.

Время шло, людей на улице становилось все меньше; автобусы прибывали реже; из полупустых салонов редко выходили пассажиры; остановка опустела. Заметно поредел и поток машин на проспекте, отчего коту стало легче рассматривать каждую машину в отдельности: он успевал разглядывать лица пассажиров, сидящих в машинах. Но сколько он ни напрягал зрение, сколько ни вглядывался, ни знакомого джипа, ни любимых лиц так и не увидел.

Наступила полночь, опустели тротуары, редкие машины проезжали по проспекту; люди в квартирах погасили свет, оставался гореть только приглушенный дежурный свет в учреждениях и бизнес-центрах — а за котом так никто и не приехал. Судорожно дрожа, он до утра просидел на одном месте, не сомкнув глаз, ни разу не дотронувшись до еды, накануне оставленной добрыми людьми. Щурясь от ветра и распыленных в воздухе капель, он всю ночь смотрел на дорогу и в пятом часу утра встретил первый автобус с двумя полусонными, одинокими пассажирами внутри. Прибытие автобуса оживило кота — он почувствовал начало дня, а значит, скоро проснутся все люди. А когда полностью рассветет, за ним приедет хозяин. Обязательно приедет. Ведь они не смогут прожить без него, потому что очень сильно любят его.

В то время как кот неподвижно сидел ночью на скамейке, Таисия, лежа в постели, невольно вспоминала про него, оттого долго не могла уснуть, все переживала: как он там? где он? нашел ли его хозяин? А может, доверился кому и сейчас в добрых руках? Она молила Господа, чтобы его там не было, когда она утром приедет на работу.

Но кот был.

Он сидел на том же месте и уставшими глазами, наполненными печалью, следил за проезжающими мимо машинами. От грязевого душа светлая шерстка на туловище посерела; мордочку покрывал легкий слой снежинок — кот заметно дрожал от холода. За ночь температура воздуха понизилась до +4°, и коту, привыкшему к теплу, было не то чтобы некомфортно — он еле сдерживал неуемный порыв желания взять сию же минуту и рвануть с места, убежать прочь от этого холодного места. Но самозабвенная любовь к человеку, природная безраздельная преданность и верность не позволяли ему покинуть остановку. Хозяин сильно расстроится, если, вернувшись сюда, не обнаружит его. Да и остальных членов семьи он сделает несчастными.

Когда полностью рассвело, а улицы снова наполнились людскими и автомобильными потоками, кот приободрился, к нему вернулись уверенность и смелость. Он даже неслышно мурлыкнул, но как-то неумело, хрипло, потому что мышцы груди, скованные холодом, делали дыхание затрудненным и сбивчивым; и кот больше не стал понапрасну тратить силы на преждевременное ликование.

С болью в душе Таисия наблюдала за бедным котом весь следующий день. Она проклинала бездушных хозяев, которые бросили животное и уехали. Такой собачьей преданности у котов она еще не знала. «Как, скажите на милость, как от такой верности можно отказаться! — не укладывалось у нее в голове. — Как можно взять и выбросить такую прелесть на улицу, в холод и голод! Кто они, эти бездушные люди? Не мучает ли их сейчас совесть?»

Весь день преданный котик ждал хозяина. Подходившие к нему люди совершенно не интересовали его. Как и накануне, все свое внимание он сосредоточивал только на проезжающих автомобилях. Мельком оглядывая взглядом прохожих и не находя среди них родных лиц, он возобновлял наблюдение за машинами. И почти всегда подолгу смотрел в одну точку — на дорогу, уходящую вдаль проспекта, в надежде, что увидит там остановившуюся машину, которая начнет сдавать задним ходом и, подъехав к автобусной остановке, остановится напротив него, затем откроется дверь и он увидит любимое лицо хозяина, вернувшегося за ним, тот позовет его, похлопав по бедру, он подбежит, запрыгнет к нему на колени, прижмется всем телом и замурлыкает, запоет, но уже чисто, без фальши и хрипов, и по-настоящему радостно, и помчатся они обратно домой... в уют, любовь и тепло — в загородный дом на Новорижском шоссе.

Известно: кошки обладают способностью геолокации. Брошенные за сотни километров от дома, они находят обратный путь. Что касается тайцев, то эти породы кошек особенно привязаны не столько к месту обитания, сколько к самому хозяину. Преданность, как ни у какой другой породы, у тайской проявляется очень ярко в условиях разлуки с человеком, которому они верны. Ради хозяина тайцы готовы преодолевать все невзгоды. Они могут ждать его неделями, несмотря на плохие погодные условия и нехватку пищи, не страшась окружающих опасностей. А опасности, если ты находишься на чужой территории, подстерегают на каждом шагу. Хотя зачастую животные понимают, чувствуют горе сородичей, оказавшихся в беде, и редко трогают обездоленных чужаков, волею судьбы вторгшихся на их территорию, позволяя тем некоторое время оставать