Цветы из Гуниба

Русское поле

О русское поле... Снега и снега.
Душа оживает от снега и света.
Старею... Но ты как была дорога —
Поныне дороже мне женщины нету!

Любимая, где ты? Кого мне винить?
Как жить без тебя мне с бесцельною целью?
Неужто метель так смогла закружить
Тебя — и ты сделалась белой метелью?

Любимая, где ты?.. Позёмка кружит,
Неспетую песню уносит далече.
А сердце без песни болит и болит,
А снег все летит — на виски и на плечи.

Снежинка легка, но так больно плечу,
Когда, под седлом ослабляя подпругу,
Я всадником белым сквозь вьюгу скачу —
По русскому полю... Сквозь русскую вьюгу...

Все чудится — ты заблудилась в пути
Две наши дороги сойтись не успели...
И конь мой к тебе понапрасну летит
По русскому полю, средь белой метели...


Поэт и имам

Бой затих... И скалы понемногу
Озарялись отсветом луны...
«Выхожу один я на дорогу...» —
Доносилось с русской стороны.

И печально делалось, и больно,
Отступали смерть и неуют.
И Шамиль заслушался невольно:
«Что за песню русские поют?»

И толмач, имама знавший лучше,
Чем любой отважнейший мюрид,
Рассказал, что Лермонтов... Поручик...
Написал слова... Он здесь убит...

— А о чем она? — Да о герое,
Не жалевшем прошлого ничуть,
Он искал свободы и покоя,
Он хотел забыться и заснуть...

— Ну а как погиб? Из-за наветов?
Или горец выстрелил в висок?

— Русские... Они своих поэтов
Часто убивают. Видит Бог...
Всё у них поэты виноваты,
Им ценить поэтов Бог не дал...

— Если б мне он встретился когда-то,
Я бы свой не вытащил кинжал.
Что не наши — это слава Богу, —
Закивал имам... Шагнул к реке.
«Выхожу один я на дорогу...» —
Затихало где-то вдалеке.


Николай Рубцов

Зеленые звезды порою мне светят с небес,
Зеленые травы мне дарят зеленые тайны.
И в зелени луга мне чудится столько чудес,
Хотя я всего лишь растерянный путник случайный.

Здесь все неподдельно и все пробирает до слез,
И сердце поэта зеленое марево лечит.
Зеленые косы раскидистых русских берез
В Гунибе ласкают мои утомленные плечи.

Стою у надгробья и что-то боюсь говорить.
Земля вологодская... Скромная эта могила.
Любимая только способна поэта убить...
Ты просто любил... А любимая просто убила...

Зеленые звезды с собой ты неслышно унес.
Стою у могилы... Какие здесь могут быть речи?
Зеленые косы родимых гунибских берез
Мне в Вологде молча ласкают усталые плечи.

Ушел ты не понятым... Не понимают меня —
Вовек не сойти нам с того бесконечного круга.
Но токи земли через нас проникают, звеня,
В высокое слово... И мы понимаем друг друга.

Я горского хлеба принес тебе щедрый кусок,
Голодные птицы на хлеб напустились оравой.
Ты был одиноким... Я тоже давно одинок.
Бог видит — сочтемся с тобою посмертною славой.

Боюсь обмануться и что-то промолвить не то...
Могила твоя не забыта в краю богоданном.
Есть памятник даже... Ты в черном немодном пальто
И в шарфике черном... С нелепым своим чемоданом.

Собрался в дорогу... Последний готов пароход...
Вечернее эхо неспешно парит над рекою.
Минута-другая — и твой пароход уплывет...
Последним поэтам ты нервно помашешь рукою.

Букетик к букету... Торжественный траурный ряд.
Стихи подступают... И нет у поэзии края.
Стихов твоих звезды давно над Гунибом парят,
Цветы из Гуниба у ног твоих чуть озаряя.


* * *
Отару Чиладзе

«Честь имею...» — коротко и страстно...
Честь имели храбрые мужи.
Вызов на дуэль... Рассветом ясным
В пистолеты вложены пыжи...

Разве нынче помнят про дуэли?
За углом ударили под дых...
Вместе с той эпохой отшумели
Страсти дуэлянтов удалых.

Никого уже у речки Черной
Подойти к барьерам не зовут.
Честь иметь — давно почти позорно.
Честь имеешь? Первым оболгут.

Черный воск ползет по черной свечке,
Чернота на кончике пера.
Черноту нам в души с Черной речки
Всё приносят черные ветра.

Бросишь взгляд... Жестоко ошибешься.
Застит очи черная пурга.
Нелюбимой в чувствах поклянешься,
Следом друга примешь за врага...

А потом, почти уже немея,
Позабыв про славу и талант,
Прохрипишь чуть слышно: «Честь имею...»
Как с пробитой грудью дуэлянт.


* * *
Есть час в ночи, длиной в одно мгновенье,
Когда ты просыпаешься в поту,
Грехи тебя зовут, зовет прозренье,
Вопросы задают сквозь немоту.
Как ты живешь и что другим оставишь?..
Не покривить душой, не промолчать...
И музыка в душе... А из-под клавиш
Спешит строка, чтоб мучить и звучать.

Есть час в ночи... Ты робким подмастерьем
Стоишь... Ты свой не выучил урок.
Ты все забыл, во что недавно верил,
А что запомнил — то тебе не впрок.
И все гадаешь — что решит Всевышний?
Позволит ли Он думать и дышать?
Все остальное  лишним будет, лишним...
Спешит строка, чтоб мучить и звучать.

Есть час в ночи... Его, как мост Сиратский,
Лишь одолеет чистая душа.
Грехи же вниз потянут... В пламень адский.
Но как пройти по жизни не греша?
И ты идешь, гонимый черным веком,
На лбу сомнений горькая печать.
Но если ты остался человеком —
Придет строка, чтоб мучить и звучать.

Перевел с аварского Анатолий Аврутин