Ускользающая нить

* * *
Есть некий смысл в падении черешен
И превращенье сочной плоти в тлен.
Теченье жизни катится безгрешно
Мозаикою малых перемен,

Где каждый штрих —
                               достаточен, бесспорен
В серебряной цепи метаморфоз,
Где звеньев нить от легких инфузорий
Натянута до огненности звезд,

Где поиском причины неустанным
Не тяготится мира естество,
Покуда капля в толще океана
Себя не отделяет от него...

Отец есть сын — неразделим, не смешан.
Глядит бескрайность в множественность «я»,
И тайный смысл падения черешен
Равняется загадке бытия.


* * *
Накрыло снегом двор, и унялась капель,
Немного холодов — и все придет в порядок,
На то он и январь, а не шальной апрель,
Чтоб засветился сад серебряным нарядом,
Чтоб пахло чистотой картонное белье,
Макала ночь перо в замерзшие чернила
И чтоб молчал январь о чем-то о своем
И сердце в тишине о чем-то говорило.


* * *
Как жизнь не предусмотришь поминутно,
Так музу не уловишь за рукав,
И речь ее божественно и смутно
В написанных теряется строках.
Поэт имеет дело со случайным,
И все-таки чудна его стезя:
Служить тому, что остается тайной,
Желать того, чего постичь нельзя.


* * *
Спойте мне, малые крохи,
Песенку птичьих хлопот,
В березняке у дороги
Ветер щекотно вздохнет,
Чуть шевельнется полова,
Вешний пахнёт аромат,
Только ни слова, ни слова,
Только ни взгляда назад...


* * *
Еще вода студена и черна,
Вся в ямочках крутящихся и складках,
Под тенью ив еще таится гладкий
Порожек льда...
Но на дворе — весна.
И скачет, ослепительно-искрист,
Мяч солнца в полосатых отраженьях,
И все вокруг вовлечено в движенье:
И вереск, и песок, и бусый лист;
Все оживает, глубоко дыша,
И, впитывая ласку и заботу,
Медлительным кружит водоворотом
Самой весны лучистая душа.


* * *
Коль все пути к Риму, я вовсе не рвусь туда,
пусты мои тропы, незримы мои мишени,
а в чашу событий то вешняя льет вода,
то падает лист, то ночные ложатся тени.
все то, что едва ли какой-то оставит след,
как звук, разорвавший безмолвие, в нем же тонет,
что лишь умозрительно принадлежит земле,
являясь частицей каких-то иных гармоний, —
я бережно в сердце слагаю. Не говори,
что я фантазерка, что нет ничего за далью,
давай ты расскажешь, как великолепен Рим,
а я промолчу, как выглядит зазеркалье.


* * *
Мне не свести конец с началом —
нить ускользает каждый раз.
не то чтоб я по Вам скучала,
мне просто не хватает Вас.
не так, как воздуха, пожалуй,
не так, как долгой ночью сна,
скорей как в толчее вокзала
нужна для слуха тишина,
но невозможна...
и не бремя —
в чужую вглядываться быль
и знать, что боль смололо время
в стеклянно-призрачную пыль.


* * *
А наутро, как выпадет первый иней,
хоть кричи от бессилия передать
безупречную строгость точеных линий,
красоту, внезапную, как удар,
неподвижен и нем — если вызов это,
то откуда найти для него слова?
Через час все омоет горячим светом,
и опять под ногами блестит трава...


* * *
Не затягивай натуго эту нить —
будет нечем потом дышать.
как не сплавить тел, так и душ не слить,
против истины не греша.
одиночество — норма, и есть покой
в бесполезности суеты
там, где рядом другой, и всегда другой
в разделенности «я» и «ты».
где не станет зеркал — там единству быть,
но, покуда душа дика —
не затягивай натуго эту нить,
отпускай ее, отпускай...