Январская метель

* * *
Минувшего свидетели,
Себе наметив цель,
Мы год двадцатый встретили
В январскую метель.

Как будто бы за тридевять,
За тридевять земель
Самих себя увидели,
Увидели отсель.


* * *
Едва свалился снег под стог соломы,
Едва солому дождичек подгреб,
Как майское цветение у дома
Черемуховый намело сугроб.

Не обойти его и не объехать,
Не откидать к забору, как зимой.
И радуется сердце, что не к спеху,
Когда у дома он, идти домой.

Прекрасны перепады настроенья!
И мне вослед за радугой-дугой
Так хочется средь зелени весенней
В душистый снег зарыться с головой.

Прижаться и прижать охапку света,
Восторгом юным поделиться с ней,
Не думая, что на базаре летом
Ей и цена-то — шапка сухарей.

Черемуха у дома! Соловьи
Пока еще не больно-то распелись,
Но так они клянутся ей в любви,
Что и у женщин щеки загорелись.


* * *
Еще душа не потеряла навык
Вбирать в себя земную красоту,
Серебряные — в изморози! — травы
И сброшенную под ноги листву.

Леса грустны без летнего покрова,
Зато видны все ветви до одной.
И в жизни так: видна ее основа,
Коль не прикрыта нашей суетой.


* * *
Ливень с грозою и ветер нахрапистый
Взяли округу в такой оборот,
Что, не шутя, растерялся покладистый,
Трезвый, законопослушный народ.

Сколько живет он, такого не видывал:
Сорваны крыши, прорвало пруды,
Только стоят и не падают идолы
Власти безбожной и лютой вражды.

Знать, разгулялась вовсю азиатчина,
Коль на Руси, как ни глянь, все одно:
Что-то утеряно, что растрачено,
Больше разрушено и сожжено.

Вот и гуляет гроза атаманшею,
Смуту и злобу пустив на разбой,
Нашей слободкой, околицей нашею
С пажитью, кладбищем и городьбой.


* * *
Войду в святилище собора
И, попаляя в сердце гнусь,
Во все углы, во все притворы
С молитвой тайной поклонюсь.

Самих себя мы не утешим
В преддверье смертного конца.
Доступно это лишь воскресшим,
И то по милости Творца.


* * *
Роса пригнула травы спозаранок,
Дорожка в сад усыпана листвой,
И кочету горланить невозбранно,
Предзимье оглашая похвальбой.

Ему видать с повети, как за хатой
Мальчишки жгут костер, дымится хлам
И гарь летит, как все летит куда-то,
И сажей оседает по дворам.

Денек-другой — и небо потемнеет,
От дыма ли, от наших ли невзгод.
Когда б я был хоть чуточку мудрее,
Скорбям своим нашел бы укорот.

А так... вдыхая тлен и запах серы,
Ищу ответ в неведомой дали:
Что русская земля без отчей веры,
Что вера правнуков без дедовской земли?

Что церковь без креста, мир без начала,
Что люд честной крещеный — без царя?
Вопросы есть, да вот ответов мало,
И горьким дымом тянет с пустыря.


* * *
Народ наш кроток и могутен,
Душой и сердцем это знаю,
А то, что он «дурак по сути»,
Я эту ложь не принимаю!

Народ наш в целом не бессилен,
Живет в нем дух, что раньше веял,
И ожидание Мессии,
Как в годы царства Маккавеев.


* * *
Червя склевала трясогузка,
Насаженного на крючок,
И переметная нагрузка
Ей кровью залила зрачок.

Вдали от громкого причала,
На леденящем сквозняке
Она обмануто кричала
И умирала в лозняке.

Точил комар стальное жало,
Рыбак покусывал губу,
Ему до боли жалко стало
Пичугу ту на берегу.

Потом, когда забудет лето,
Как плачет кровью птичий глаз,
Он станет веровать в приметы,
А там уже и в судный час.

Лицо подернется краснотцей,
Крючки наскучат и грибы,
Как будто сам он поперхнется
Наживкой бросовой судьбы.

Как будто жизнь с ее закваской
Не знает благостных щедрот,
А дразнит близкою развязкой
И безъязычием гнетет.