Жизнь

Elena Samoilova

                              11 мин

Васи больше нет...

— Виталь, горшок не видел? Я вроде за дверью ставила, рядом с пылесосом...

— Не, не видел, сейчас поищу.

Они договаривались выехать в 5, максимум в 5.30, чтобы успеть до утренних пробок, и уже к обеду быть на месте. Но теперь, похоже, можно было не торопиться. Хорошо, что Мотя еще не проснулся. А то бы сейчас собиралось гораздо веселее. Он отнес два огромных баула в машину и вернулся, чтобы найти горшок.

— Вот же он, рядом со старшим товарищем, где и всегда, Оль, ну ты чего?.. Оль?.. Я Матвея бужу?

Оля составляла в сумку детское питание с таким видом, будто запнулась на последней ветке и снова пересчитывала яблоки на дереве в урожайный год.

— Оль, ты ку-ку? Мы на три дня едем. И вообще, он это давно не ест. — Виталя, заглянув на кухню, понял, что сборы надо прекращать прямо сейчас, иначе они не выедут никогда. — Нам ты взяла что-нибудь?

— Да, вот.

— И все? — Два бутерброда с колбасой Виталика не убедили.

— Заедем по пути, перекусим, все равно сейчас не хочется.

— Кому не хочется? Мне очень хочется. Как всегда, блин... Я пошел собирать Матвея.

Сын вскочил как солдат после команды «Подъем!».

— Бегом в туалет, чистить зубы и одеваться. Едем в путешествие.

С криком «шестие, шестие, шестие» Матвей помчался выполнять утренний моцион, который закончился быстрее, чем Виталик нашел его штаны, футболку и кофту.

— Вот, надевай. Едем в Санкт-Петербург. Знаешь, что такое Санкт-Петербург?

— Неть, — отрубил Мотя.

— Это, Мотя, большо-о-ой город, в нем больша-а-ая река, много-много маленьких речек и много кораблей.

— Блей?

— Да, кораблей.

Натянув одежду, Матвей помчался в прихожую.

— Совки. Узе. — Левый кроссовок на правой ноге, а правый — на левой нисколько не мешали Моте упиваться триумфом. Он оделся быстрее всех.

— Сейчас, Мотя, маму соберем и поедем.

— Едем, едем, едем.

Виталик молча подошел к Оле, взял под локоть и так же молча, игнорируя попытки вырваться, отвел к дивану, где ее дожидался спортивный костюм.

— Одевайся, а я пойду проверю, все ли выключено.

Elena Samoilova

                              4 ч

Васи больше нет...

Иван Подгорнов и еще 86          23 комментария

Иван Подгорнов

...Соболезную! Сил

Tanyushka

Господи, Лена, что случилось?

Люда75

...Лена???

— Оль, Бэка, через полтора километра, давай заедем.

— Ну какой Бэка, Виталь. Это смерть желудку. Мы же с ребенком.

— Лучше я умру от обжорства, чем от голода. И как будто ребенок этого не ел.

— Ел. Из-за тебя.

— Все плохое из-за меня, все хорошее от тебя, на том и порешили, я — жрать, — скороговоркой выпалил Виталя.

— Ням-ням-ням! — закричал Матвей, которого еще минуту назад не смог разбудить трактор, ревевший, как самолет на взлете.

— И этот туда же.

— Мужик.

Ольга поняла, что спорить бесполезно. Они уже сворачивали к «Бургер Кингу». Решили зайти внутрь, а не есть в машине. После последнего раза пришлось делать химчистку салона. Оля заказала себе «Двойной воппер», «Шримп-ролл», картошку по-деревенски и чай с пирожком.

— Это ты не хотела есть?

— Уже проголодалась.

Молниеносно впихнув в себя острый «Гриль Кинг» и запив ванильным коктейлем, Виталя на свою голову решил помочь Моте наклеить наклейки в журнал с комиксами.

— Не трогай, — взмолилась Оля, но было уже поздно.

Матвей, набивший рот так, что не мог издавать никаких звуков, кроме мычания, стал молотить по столу руками и ногами.

— Сам, сам, сам, — наконец смог выдавить из себя он.

— Я же говорила, — процедила Оля.

Пока Мотя не добился идеала, переклеивая по нескольку раз все, что казалось ему приклеенным не очень ровно, пока Виталик помог Оле («Я это все не съем»), пока сходили «на дорожку», а потом взяли кофе в дорогу, прошло почти два часа. Впереди было еще 600 километров.

— Оль, а белые ночи с какого по какое?

— Откуда я знаю?

— Посмотри.

— Ну, Виталь. Меня сейчас стошнит, если в телефон буду смотреть.

— Ладно, ладно, не горит.

Не успели они отъехать, как позвонила его мама. Виталя включил громкую связь:

— Да, мам, привет!

— Здравствуй, сынок. Вы завтра на дачу приедете?

— Мам, я же тебе говорил, мы в Питер поедем. Вернее, уже едем.

— На машине?

— Ну а как еще?

— С Матвеем?

— Конечно. Куда мы его денем?

— Бедный ребенок.

— Почему бедный?

— Что вы над ним издеваетесь? Каждые выходные куда-то таскаете, а тут еще в такую даль.

Виталя посмотрел на Олю и понял, что громкая связь была ошибкой. Но деваться было уже некуда.

— Мама, все нормально. Ему нравится. Он с рождения путешествует, так что давно привык.

— Шило у вас в одном месте, и ребенка мучаете.

— Все хорошо, мама, ты слышишь? Все хорошо.

— Мы, Зинаида Петровна, торопимся жить. И не хотим тратить попусту ни секунды. Чтобы жизнь мимо не прошла, понимаете? Как у некоторых бывает.

— Ладно, не буду отвлекать. Смотри на дорогу. И не гони. Осторожно. Матвея за меня поцелуй. Приедете — позвони.

Все, что хотела сказать Оля, Виталик понял, не поворачивая головы.

— Если она такая умная и заботливая, взяла бы хоть раз Мотю на выходные.

— Ты же сама ей не отдаешь.

— Ей отдашь. Мотя точно потеряется или в больнице окажется. Ей же до внука дела нет никакого. Только перед соседями повыпендриваться — какая бабушка молодая и красивая.

— Ну хватит, а? Пожалуйста. Твоя мама тоже не особо нянчится.

— Ты знаешь, где она живет.

— Поэтому давай не будем.

— Строит из себя непонятно кого.

— Оля...

— Возьми да помоги, если такая умная.

— Оля-а-а, хватит, ты слышишь?..

— Достала уже.

— Замолчи.

Через пять минут Оля посапывала с выражением полного умиротворения на лице. Он всегда поражался ее умению моментально выходить из ссоры. Как будто, сказав кому-то неприятное, она получала такой мощный заряд удовлетворения, что превращалась в другого человека. Черное, которое становится белым.

У Матвея тоже был удивительный талант — не замечать стычек родителей. Он смотрел в окно и пытался не упустить ничего интересного, но веки предательски опускались, не выдерживая сытости. Виталик и сам заставлял себя не заснуть, но был рад, что наконец-то может раствориться в дороге, насладиться ей и больше ни о чем не думать. Не то что в городе с вечными светофорами, пробками, с лезущими поперек и сигналящими идиотами. Тут была убегающая вперед бесконечность, с которой ты оставался один на один. Только вперед, только в горизонт. И не важно, что будет, и не важно, что было. Главное, не заснуть.

Они начали с Эрмитажа, то есть с эрмитажных котов. На полчаса застряли у карет. Матвей не мог поверить, что машины могут пристегиваться к лошадям. Едва успели к «Павлину», который включали раз в неделю. Спасибо Оле, что узнала, когда заводят часы, а потом вспомнила, что пора к ним бежать. Прослушали лекцию про грифонов, которые потом еще долго будоражили воображение Моти. «Вы правильно делаете, что прививаете вкус к прекрасному с такого возраста», — сказала восхитительно петербургская Элеонора Павловна, смотритель, которая так давно работала в Эрмитаже, что растворилась в нем и стала его частью. Виталик подумал, что так красиво стареть, как она, умеют только в Европе и в Питере. С достоинством, с уважением к своим годам, оптимизмом и интеллигентностью. Элеонора Павловна посоветовала тем не менее не перегружать ребенка, чтобы не отбить охоту восхищаться. «Все у вас еще впереди. Да, Матюша? Сюда надо ходить всю жизнь, открывать, наслаждаться, впитывать, получать прививку от неустроенности бытия». Они, конечно, не послушали, и через десять минут Эрмитаж сотрясся от громкого плача. Покой в стены Зимнего вернулся после обещания мороженого.

Очередь в кассу «Авроры» со смехом расступилась под натиском восторженных «о!», «бух!», «коябь!», «у-у-у-у!», «тья-та-та-та!», но палубу почти сразу окатила волна слез, после того как выяснилось, что пушки больше не стреляют. Тут уже мороженым было не отделаться. Свое дело сделали бескозырка, папины плечи и прогулка на морском трамвайчике. Правда, Мотя почти всю ее проспал. Как и женщина-экскурсовод. Что не помешало ей мастерски выполнить свою работу. Не открывая глаз, она с точностью пьяного гусара, в любом состоянии находящего дорогу домой, попадала во все дворцы и более-менее приметные здания, рассказывая о каждом ровно столько, сколько нужно, чтобы успеть до следующей достопримечательности.

— Дзен как он есть, — не в силах оторвать взгляд от тетеньки, заржал Виталя.

На обеде они, чтобы успеть еще в два места из списка, устроили межгалактический конкурс на самого скоростного едока. Победа была практически в руках Виталика, но его сразил удар Олиной ноги под столом. Выиграл Мотя, и они рванули к макету города с движущимися поездами и кораблями. Это, видимо, надолго решило проблему с подарками на все праздники. Игрушечная железная дорога вызвала грандиозный, взахлеб поток чистой радости.

«Золушка» в Мариинке была явно лишней. Они поняли это, еще когда ехали в театр. Но не пропадать же давно купленным билетам. Вбежали, когда Золушкина «родня» уже собиралась на бал. А тут еще капельдинерша, будто только и ждавшая третьего звонка, чтобы скинуть постылую интеллигентность: «Скажите вашему ребенку, чтобы не шаркал в храме искусства. Это неприлично. Будь моя воля, сидели бы сейчас и дожидались антракта, а не мешали артистам».

В первом антракте они выскользнули из «храма искусства» и вызвали такси до гостиницы. Навигатор показывал 23 минуты пешком, но даже мысль о прогулке споткнулась на полпути от усталости. И совсем не хотелось думать, что на завтра запланированы Кунсткамера, прогулка по крышам, парк с каруселями и «что-нибудь, если успеем».

Отель — вернувшийся к корням доходный дом — «был еще лучше, чем на фотках». Им сразу захотелось в таком доме жить — может быть, не сейчас, но обязательно потом, в старости.

— Представляешь, — вчера перед сном мечтала Витале на ухо Оля, — будем выходить каждое утро из парадной — я в шляпке с вуалью, ты с тростью. Будем удивляться хорошей погоде. Долго сокрушаться по поводу отлетевшего куска лепнины на соседнем доме. Молчать целыми набережными. Улыбаться как дураки. Прижиматься близко-близко, чтобы не дать друг другу грохнуться. Приходить только вечером. Пить чай на огромном балконе, нависшем над Фонтанкой. Смотреть во Вселенную через ажурные перила и тихонечко-тихонечко «пилить» соседей.

— А потом, пригубив ночи, ложиться спать под шепот звезд.

— Фу, какая пошлятина.

— Романтика.

— Пошлятина...

Они, не раздеваясь, легли рядом с давно заснувшим Мотей и были уверены, что погрузятся в сон со скоростью камня в Фонтанке. Но оба проворочались в постели целый час и так и не смогли ублажить Морфея. В конце концов уставились друг на друга и стали смеяться. Беззвучно, как умеют только родители, прошедшие школу бессонных ночей. У них такое бывало, когда они вспоминали о чем-то в одну секунду, или думали, или делали. И сейчас они поняли, почему не могли заснуть. План. Загодя составленный план был выполнен не до конца. Виталя выполз из кровати, прокрался к сумке и вытащил бутылку «Château Montrose» 2003 года — давно уставший проявлять выдержку подарок коллег на Олин день рождения. Еще планируя поездку, они решили теперь-то уж точно «попробовать буржуйскую жизнь на вкус». Оля с фужерами и штопором уже была на балконе. Литой стул и стулья вместе с коваными перилами были идеальной декорацией для «винопрепровождения». Виталя, как заправский официант из пыльных пафосных ресторанов, внес, перекинув полотенце через руку, бутылку и нарезанный сыр, закрыл балконную дверь, вытащил пробку, налил вино в бокалы. Один, чуть поклонившись, передал ей, другой взял сам, сел, они чокнулись, пригубили «сокровище Медока, впитавшее красоту аквитанских холмов и дух Атлантики», откинулись на спинки стульев и застыли, боясь спугнуть тишину и блаженство.

— Вот же кислятина, — не открывая глаз, прошептал Виталя.

— Знал бы ты, сколько она стоит.

— И знать не хочу.

— Но хорошо же?

— Не то слово.

Где-то, одновременно далеко и близко, зашумели пьяные голоса, и Виталя вспомнил, как едва стоявший на ногах «морячок» у «Авроры» решил научить Мотю танцевать «Яблочко». А как они пытались объяснить в Эрмитаже, что «Отдыхающему сатиру» было совсем не больно, когда откололось его «хозяйство»! А каверзные вопросы на «Золушке», на которые отвечали всей ложей!

— Слушай, сколько времени? У нас же завтра еще полгорода в программе, — зевнула Оля.

— Да фиг его знает, сейчас телефон принесу.

— И мой захвати.

Виталя вбежал обратно с лицом ребенка, распираемого одному ему, как кажется, известным ответом на каверзный вопрос.

— Отгадай, сколько сейчас?

— Не томи, а.

— Ну сколько?

— Три.

— Тьфу на тебя. Могла бы и подыграть.

— Так три?

— Почти. 2.40. Белые ночи во всей красе. Специально для тебя. Ешь, не обляпайся.

— Спасибо, дорогой.

Ему представилось, что они растворились в этом белесом полусне. Что вместе с луной-жемчужиной укрылись от суеты между небом и землей, светом и тьмой, холодом и теплом. А потом, закутавшись в облака, задремали, убаюканные налитым тяжестью плеском северных рек.

— Я люблю тебя, Ольчонок! О-о-о-очень! Очень-очень! — очнувшись, тихо закричал Виталик.

— И я тебя.

— Вот так бы сидел тут и сидел. Смотрел бы и смотрел. На тебя, на Фонтанку, на небо, на луну.

— И завыл бы, — засмеялась Оля, вытерев прыснувшее по лицу вино обратной стороной ладони.

— Ага, попивал бы и выл. И на воду смотрел бы целыми днями. Вечно.

— Да, хорошо тут. Спокойно. Красиво. Умиротворяюще.

— Ага.

— Хотя вечно... нет. Вечно — скучно.

— Не-а.

— Скуч-ч-чно. Движение — это жизнь.

— Чтобы не заглохнуть, нужны остановки для дозаправки.

— Короткие. А то затянет. Эх, хотела фотки выложить, но... уже не хочу. Не могу... Завтра... Все завтра.

— На рекорд идешь. Два дня ничего не выкладывала.

— Отстань.

— Не отстану... Оль, а Оль...

— Чего? — Она посмотрела на него. — Ну, нет, Виталь, нет, я устала.

— Оля, О-о-о-о-ля-ля...

— Не-е-ет.

— Да-а. Пойдем в ванну... ти-хо-нечко...

— Виталик, вставай. Встава-ай. Виталик, надо срочно выезжать в Москву, Виталик. Ты слышишь?

Виталик вскочил, но не проснулся. Он смотрел в пустоту, из которой доносились какие-то звуки, становившиеся все громче и громче.

— Витали-и-ик. Виталик, ты слышишь? Ну, пожалуйста!

— Что? Что случилось? Сколько времени? Ты чего орешь?

— Быстро собирай вещи, говорю, и едем домой.

— Что произошло? Что?

— Света...

— Что Света?

— Соседка снизу.

— Света... соседка...

— Там Мотины вещи, документы, все.

— Оля, скажи же наконец, что случилось?

— Света позвонила и сказала. — Оля собирала разбросанные по всему номеру шмотки и говорила рывками.

— Так, спокойно, Оля, Света позвонила и сказала... Света... сказала...

— Что у нее с потолка хлещет вода, что ее затопило.

— То есть?

— Не знаю...

— Ты сказала, что нас нет дома?

— Ну, конечно.

— И как мы ее могли затопить?

— Не знаю. Может, воду раньше времени дали, а мы кран не закрыли...

— Закрыли, я все проверял перед отъездом.

— Ну, значит, так проверил.

— Нормально проверил. Воду отключили уже, Света не сказала?

— Где?

— В стояке? В подъезде?

— Да, отключили.

— И сильно затопило?

— Из розеток, говорит, лилось. Обои отклеились. И натяжной потолок провис до пола. Говорит, ремонт только сделала. Мы ей миллион, говорит, должны теперь.

— Спокойно. Ничего никому никто не должен. У всех все застраховано, так что выплатит страховая.

— Ты в какой стране живешь? Это ты сейчас всем должен будешь. Ты. Мы. — Оля пошла красными пятнами.

— Я сейчас позвоню маме, она съездит, все посмотрит.

— Еще мамы твоей там не хватало.

— Так, все, спокойно.

Elena Samoilova

                              2 дн

Васи больше нет...

Олька и еще 111          101 комментарий

Вася_Затейник

...Держитесь!

Аркадий Петрович Волынов

Елена, соболезную!

Олька

...нет слов (((

Они уже третий час ехали по трассе, а мама все не перезванивала. Оля машинально водила пальцем по экрану телефона.

— У Ленки Самойловой кто-то умер, похоже. Написала: «Васи больше нет».

— Похоже.

— И в комментах все соболезнуют.

— Тогда точно да.

Перед поворотом на Валдай они воткнулись в пробку. Красная полоса на навигаторе извивалась километров на пятнадцать.

— Авария. И произошла, по всей видимости, только что, — зачем-то решил объяснить сам себе Виталя. — А Ленка Самойлова — это кто?

— Что?

— Лена Самойлова, ну, у которой кто-то там умер, это кто? Имя вроде знакомое, но вспомнить не могу.

— Это коллега моя бывшая. Я тебе рассказывала про нее. У нее муж богатый, но жутко ревнивый. Даже на работу приходил разборки устраивать.

— Так это он того?

— Да фиг его знает. Не знаю. Я сама с ней не очень-то общалась.

Мотя попросился в туалет, но они стояли в крайнем левом ряду, а для того чтобы найти заправку, пришлось сильно уменьшать масштаб карты. Вокруг одни машины, которые пыхтят, словно быки в загоне. Виталику ничего не оставалось, как бежать к багажнику за горшком. Вот он и пригодился. Там же он наткнулся на забытые бутерброды. Обнюхав, Виталя признал их съедобными. Хорошо, что было не сильно жарко. И хорошо, что Мотя смог сделать далеко не все из того, что собирался. Находиться после этого в машине было бы невозможно. Сын тоже стал просить бутерброд, но ему Виталик дать колбасу двухдневной давности не решился. Пришлось довольствоваться едой из баночек, за которыми снова пришлось бежать к багажнику.

Они дотащились до места аварии, когда солнце, тяжело вскарабкавшись на вершину невидимой горы, уже начало спуск обратно. От трех полос на трассе осталась одна, да и та не полностью.

— Аваия, аваия, аваия! — Матвей прилип к окну улиткой.

Машины развернуло поперек дороги. Обе были помяты, хотя и не до металлолома.

— Как они так умудрились? — удивилась Оля.

— Блин, давно бы уже растащили. Ударились-то чуть-чуть, а пробка ща до Питера будет, — прорычал Виталя.

Они не сразу заметили «скорую», к которой несли человека на носилках.

— Бо-бо, бо-бо! — закричал Мотя.

— Вроде шевелится, — близоруко прищурившись, поставила диагноз Оля. — Да. Даже говорит что-то. Блин, пипец. Раз бы, и всё.

— Жизнь вообще такая. Раз — и всё. Как тропический цветок, который случайно занесло на север. Чудо, если приживется и расцветет. И еще большее чудо, если не сорвут, не затопчут, не наедут и еще много чего не...

— Все, хватит философствовать, умник. Поехали давай, быстрее.

Позвонила мама. Виталя на всякий случай не стал включать громкую связь. Обгаженный гудками застоявшихся в пробке гонщиков, он, не отрывая трубку от уха, переполз в правый ряд и лишь изредка подтверждал свое присутствие становившимися все тише «так» и «понял». Нажав на кнопку отбоя, он не знал, с чего начать.

— Ну... говори уже как есть, — не вытерпела Оля.

— Говорю... как есть... Как есть... В общем... вот... да... затопили не мы, а нас. Все лилось с этажа выше... Ну, от этих, со странной собакой... Их тоже не было дома. Сорвало вентиль, который недавно устанавливал «Жилищник». Они даже не стали отпираться, пообещали компенсацию... Но когда и какую, пока не сказали.

— От них дождешься.

— В том-то и дело.

— Подожди. Если Светка сказала, что у нее со стен обои отошли и потолок... тогда... тогда что у нас?

— У нас... у нас все весело. Адище у нас. Всемирный потоп. В общем, пока придется пожить у мамы.

Olya_Super

                     3 ч

Хотела показать нас прекрасных

в прекрасном Питере, но потом.

Вот что нас ждало дома.

Алина Шаповалова и еще 123          56 комментариев

Николай Овчаров

Соседи?

Olya_Super

Рукожопые сантехники.

Polina Polina

Жесть. Чем помочь?

Oлег Крикун

Охренеть.

Polina Polina

                       Вчера

Друзья! Большое горе!

У нашей бывшей коллеги

Леночки Самойловой погиб сын.

Давайте поможем.

Номер карты

1697 6897 2372 6791.

Или по номеру телефона.

Рубен Бабаян и еще 52          19 комментариев

Василина Якушева

Господи, что произошло?

Polina Polina

Пока не знаю

Евгений Ряднов

Невероятно.

Бардуев Антон

Жизнь, что ты делаешь?

Документы и одежду, которые еще можно было спасти, они разложили сушиться по всей квартире свекрови. Оля позвонила начальнику, объяснила ситуацию и взяла отпуск на две недели.

— Какое счастье, что начальник — мужик. Была бы баба, сейчас бы уперлась точно, — сказала она Витале.

Он сам решил поговорить об отпуске где-нибудь через недельку, когда все просохнет, тогда и можно будет начинать ремонт. Этот они сделали сразу после покупки квартиры, вернее, голых стен меньше двух лет назад, перед рождением Моти. Виталя очень надеялся, что следующий придется делать лет через десять, когда окончательно сотрутся воспоминания о предыдущем. И когда они расплатятся за все кредиты.

— Ты строителей начал искать? — в который раз спросила Оля.

— Подожди ты. Мне для начала надо разобраться, в чем на работу идти. И куда теперь торопиться? Надо понять, что почем сейчас, фирмы посмотреть, людей. Не спеши, а то успеешь.

Olya_Super

                     Только что

Друзья, нужна проверенная

бригада строителей.

Чтобы умели все

и за адекватные деньги.

Контакты — в личку.

К вечеру у Оли была договоренность с ремонтниками о начале работ в среду. «К этому времени все точно высохнет. Посмотри, какая жарища. И всю неделю так будет». После этого она выложила питерские фотки.

— Оля, есть минутка?

«Начало, — подумала Ольга, — не предвещает ничего хорошего». Посуду она помыла. Ничего не разбила. Что может быть не так?

— Да, конечно, Зинаида Петровна.

— Сразу говорю: мне, может быть, показалось, но такое ощущение, что у Матвея что-то не то с ногой.

— В смысле?..

— Как будто он шаркает, ножку подволакивает.

— Ну, слушайте, Зинаида Петровна. Что вы раздуваете из мухи слона. Все дети шаркают. Скажу ему, чтобы поднимал ноги.

— Так я ему говорила. А он как будто не может. Надо врачу показать.

— Господи, Зинаида Петровна, ну какому врачу? Ну, шаркает ребенок. Что такого? Устал. Бегает целыми днями. Вот и шаркает. Нет, он должен как солдат ходить на параде, как эти... как их там... из почетного караула, ноги до носа поднимать.

— Оль, ты не злись, ты просто понаблюдай за ним.

— Хорошо, Зинаида Петровна, я понаблюдаю. И давайте для вашего спокойствия мы сходим к врачу. Я даже не знаю к какому, но сходим. Хорошо? Договорились? А сейчас извините, бригадир звонит... Да... алло... тройник? Диаметр не тот? И еще муфты и