Звездная пыль

* * *
Спи, мой сын.
Походи по воде.
Поднимись на высокую крышу.
Ты увидишь, как время стоит.
Ты увидишь, что мир одинок.
И как только ты вздрогнешь —
Я сразу приду. Я предвижу!
Я тебя успокою
И лягу собакой у ног.
Спи, мой сын.
Ты увидишь, как лес
Вырождается в дикое поле.
Посмотри, как заблудших волков
Поедает слепая овца.
Ты ложишься на грудь мою.
Спишь со мной. Не оттого ли
По ночам ты все больше и больше
Похож на отца?
Спи, мой сын.
Посмотри на меня
На столетие раньше и позже.
Не узнай меня в собственном сне.
Не узнай меня в собственной мне.
Поцелуй эти руки.
Заметь, что мы в чем-то похожи.
Обещай мне почаще
Встречаться со мною во сне.
Спи, мой сын.
У тебя на губах
Не обсохли мои поцелуи.
У тебя на ресницах дрожат
Слезы радости. Слезы мои.
Я кормлю тебя грудью.
Я сплю с тобой. Не потому ли
Ты кричишь по ночам
От моей неразумной любви?
Спи, мой сын.
Ты увидишь себя.
Не теряйся под собственным взглядом.
Никогда не беги за собой —
От себя не придется бежать.
Пусть в счастливое время
Приснится тебе, что я рядом.
И не вспомнится пусть,
Что нельзя ничего удержать...
Спи, мой сын...


* * *
Ночь моя темная,
Пой, пой,
Сердцу поддакивай
В такт, такт.
Голос срывается
Твой, твой
И повторяется
Так, так.
Катится по полу
Блик, блик.
Мир открывается
Чуть-чуть.
И округляется
Лик, лик.
И обостряется
Грудь, грудь.
Ночь моя темная,
Гладь, гладь.
Сердца умеривай
Пыл, пыл.
Крыльев небесная
Гладь, гладь,
Смахивай звездную
Пыль, пыль.
Мне бы в сердцах тебя
Клясть, клясть.
Мне бы в душе тебе
Петь, петь.
Мне бы ладонь свою
Класть, класть
На почерневшую
Медь, медь.
Ночь моя темная,
Длись, длись.
Слезы в глаза мои
Лей, лей.
Взгляд упирается
В высь, высь
И упивается
Ей, ей.


* * *
Слышащий — да услышит.
Любящий — да простит.
Как говорят над крышей
О невозможности
Жить, не спускаясь с неба
И не смыкая глаз.
Тот, кто еще там не был,
Да не осудит нас.


* * *
Это тихий-тихий ветер
Растревожил виноградник.
Это каменный привратник
У меня спросил о смерти.
Это в сад залезли дети,
По пятам за мной крадутся.
Я могла бы обернуться.
Посмотреть и не заметить.
Чтобы вдоволь наглядеться,
Чтобы вдоволь помолчать.
Чтобы больше не скучалось
По раскраденному детству.
Кто-то смех мой не расслышал,
Повторил наоборот.
Кто-то бродит у ворот
И зовет меня поближе.
Это тихий-тихий ветер
Повторяет ноту «Лю».
Я на том себя ловлю,
Что мне нечего ответить...


* * *
Неблагодарность — смертный грех.
И я молюсь за нас за всех
И вижу рыбака улыбку.
Мудрее всех живет простак.
Он ловит золотую рыбку —
И отпускает просто так.


* * *
Дверь оставляю настежь, сажусь за стол.
Дальше рука сама — и не по себе.
Будет писать о сложном как о простом.
Чтобы стихом стелиться по всей земле.
Чтобы стенать и вздрагивать над листом.
А по столу ожоги, рубцы и рвы.
А под ногтями стружка, искра и стон.
И карандаш остался без кожуры.
Чтобы перо наращивать на лету.
А под глазами — ночь. А в глазах — луна.
И по бумаге пальцами как по льду.
И добела бумага раскалена.
А между ребер режет ребро стола.
А из окна доносится лай ворон.
За ночь слезой просолена простыня,
Словно стихом пропитана с двух сторон.
Светлая жизнь мерещится вдалеке,
Блекнет бумажным саваном впереди.
Чтобы часы не тикали на руке.
Чтобы не выдыхали мехи груди.
Пишет не тот, кто искренне глух и слеп,
Сколько листок ни комкай и ни мусоль.
Что для судьбы — несчастье, поэту — хлеб.
Что для души — ненастье, поэту — соль.
Спрашиваю саму себя обо всем,
Что наугад рука моя создала.
Падает слово в пену и чернозем
И прорастает из глубины стола...


* * *
Как красиво качели скрипят у меня за окном!
Этот маятник будто качнул и меня заодно.
Мне бы мысли мои передумать, одну за одной.
Обернуться назад и узнать, что случилось со мной.
Я совсем не такая, каким остается мой след.
Я на ощупь искала, где ночью включается свет.
Я писала о жизни своей. Это ангельский труд.
И страницы в руках разворачивались на ветру.
Я на солнце смотрела не щурясь. Я пряталась в тень.
Я летала во сне, не оглядываясь перед тем.
Я не думала впрок. Я любила всегда горячо.
Я спала, хохотала, жила — и хотела еще.
Голубые мои, незадумчивые вечера...
Все как будто вчера. Боже мой, все как будто вчера...
Я не видела туч. Надо мной раскрывались зонты.
А на небе сияла гроза неземной красоты.
Я сидела на крыше. Держалась за ржавый карниз.
И не думала, как бы уйти по касательной вниз.
И на все мне хватало и веры, и знаний, и сил.
Взрослый велосипед над дорогой меня проносил.
Эта лучшая жизнь — диалект моего языка.
Это солнечный день, на который смотрю из окна.
И когда в моем доме темно, я у окон стою.
На качелях катается та, в ком себя узнаю.
Я ловлю ее взгляд. Я себя вспоминаю такой.
И шепчу: «Помаши мне рукой. Помаши мне рукой...»