При поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
119002, Москва, Арбат, 20
+7 (495) 691-71-10
+7 (495) 691-71-10
E-mail
priem@moskvam.ru
Адрес
119002, Москва, Арбат, 20
Режим работы
Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
«Москва» — литературный журнал
Журнал
Книжная лавка
  • Журналы
  • Книги
Л.И. Бородин
Книгоноша
Приложения
Контакты
    «Москва» — литературный журнал
    Телефоны
    +7 (495) 691-71-10
    E-mail
    priem@moskvam.ru
    Адрес
    119002, Москва, Арбат, 20
    Режим работы
    Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
    «Москва» — литературный журнал
    • Журнал
    • Книжная лавка
      • Назад
      • Книжная лавка
      • Журналы
      • Книги
    • Л.И. Бородин
    • Книгоноша
    • Приложения
    • Контакты
    • +7 (495) 691-71-10
      • Назад
      • Телефоны
      • +7 (495) 691-71-10
    • 119002, Москва, Арбат, 20
    • priem@moskvam.ru
    • Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
    Главная
    Журнал Москва
    Поэзия и проза
    Звук имени

    Звук имени

    Поэзия и проза
    Май 2021

    Об авторе

    Владимир Тепляков

    Владимир Алексеевич Тепляков родился в 1952 году в городе Каунасе (Литва), в семье военного врача. Школьные годы провел на Ставрополье (родина отца), а студенческие — те, что принято называть лучшими, — в Риге (Латвия). Окончил Рижский политехнический институт, Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького.
    Стихи печатались в «Литературной газете», в альманахе «День поэзии», в журналах «Даугава», «Дарьял», «Человек на Земле», «Дружба народов», «Новый мир», «Плавучий мост», «Москва». Участник антологий «Русская поэзия. XX век» и «Русская поэзия. XXI век». Автор четырех поэтических сборников. Член Союза писателей России. Живет в Москве.

    Сумерки

    Пытаться вовремя питаться.
    Пытаться правду говорить.
    Пытаться с прошлым не квитаться
    И настоящему не льстить.

    Все в той же роскоши купаться.
    Все в тех же сумерках бродить...
    Пытаться жить. И не пытаться
    Ни угадать, ни угодить.

    Старожил

    Была усадьба там, где дуб стоит.
    Не гаснет жизнь в его дремучих жилах.
    Лишь Яузы ему приятен вид;
    на все сердит, чего понять не в силах.

    Каким он чистым воздухом дышал!
    Какие слышал сбивчивые тайны!
    Наверное, магический кристалл
    бывал не чужд речам необычайным...

    Он триста лет менял свой гардероб
    и был приютом мелочи певучей.
    Мог видеть коронованных особ
    и как французы надвигались тучей.

    И звук сирен досаду не будил,
    привержен был лишь цокающим нотам
    хозяин зримых лошадиных сил,
    не тех еще, укрытых под капотом.

    В трехсотый раз октябрь его раздел.
    Он виден весь, и вид его печален.
    О сколько же ненастий претерпел
    ровесник обновляемых развалин!

    Здесь и на тех такая же печать,
    кому уже перевалило за сто...
    И рядом с ним приятно помолчать
    и пожалеть, о чем жалел нечасто.

    Представить, как иные из предтеч
    шальных времен им так же любовались...
    А может, и певца лицейских встреч
    стихи при нем самим певцом читались.


    Выбор

    Хотя с наивысшим глаголом на «вы»
    Бываем порой — об утрате листвы
    Всплакнем, как и те, что вздыхали об этом,
    Когда было лестно считаться поэтом.

    Теперь же поэту гораздо скромней
    Держаться приходится... Миру видней,
    Кто скрасит ему ожиданье войны:
    Король дискотек иль певец тишины.


    Антракт

    Каких времен бывали мы во власти!..
    Огранкой станет все, что против нас.
    Копье в очередной пронзенной пасти
    блеснет, как расколдованный алмаз.

    Видать, в крови: жить после, перед бранью,
    где невоспетых не отыщет глаз
    берез и где «Бородино» с «Таманью»
    напишет кто ссылался на Кавказ.


    Еще не вечер

    Все проще обед, все роскошней изжога.
    Уже не пылит, а пылится дорога.
    Хвастливую песнь не поют тормоза.
    Уже не скользит, а сползает слеза.

    Не греют ни лавры уже, ни лампасы,
    Ни чьих-то продвинутых муз выкрутасы.
    Не бьется в силках длинноногая дичь.
    К полету готов судьбоносный кирпич...

    Но та, что бывала и в пятках когда-то,
    все так же легка и, как прежде, крылата.
    И тяжесть уже округленных телес
    взлетать не препятствует ей до небес.


    Перелом

    Сварил бы себе пельмешек,
    обжег бы гортань «Посольской»,
    узнал от медийных пешек
    о новой структуре скользкой,

    дождался б страстей накала
    иль гол оценил «Ньюкасла»...
    Но Аннушка расплескала
    очередное масло.

    Мгновенье — и ты уж хворый
    и мыслишь неадекватно,
    и если везут на «скорой» —
    не скоро вернут обратно...

    Не хват. И сидельцем не был
    в российской палате общин —
    а значит, вживаться в небыль
    придется в палате общей.

    Здесь дух обездвижен вовсе,
    а сон замещает мука.
    (Не ждешь перемен? Готовься
    к тому, что войдет без стука.)

    Безжалостно карты спутал...
    Наверное, нужно стало,
    чтоб случай тебя укутал
    в казенное одеяло.

    Забудь, как ходил налево
    и мог причесаться правой...
    Что было причиной гнева
    предстанет пустой забавой.

    Не быль, а не боль ценима,
    и длительность разговора
    с длиною соизмерима
    больничного коридора.

    Ни дня без уколов едких...
    За кем-то приехал «ровер».
    Улыбки на лицах редки,
    как мясо в больничном плове.

    И вновь привезла карета
    попавшего в переделку.
    И ангелы тьмы и света
    приищут ему сиделку.


    Данность

    В небе парит винтокрылая птица.
    Женская рифма грустит о мужской.
    Спящему милая женщина снится.
    Милая женщина спит не со мной.

    Может, ей снится с кем ездила в Ниццу;
    Может, кому говорила «люблю».
    Пусть же ничто не тревожит синицу —
    Ту, что она предпочла журавлю.

    Перевернется и эта страница —
    И коронованный схлынет недуг...
    Все, что творилось и снова творится —
    Вечно, как милого имени звук.


    Московский мотив

    Как хочется быть.
    О трудах не трубить.
    Гулять по Кузнецкому,
    к Трубной спуститься...
    И вновь не без ямба
    в себя приходить,
    когда отщебечет
    сердечная птица.

    Как хочется длить
    разговор по душам
    и видеть вблизи
    нелукавые лица.
    И видеть, как ранним
    верна временам,
    как поздние перышки
    чистит столица.

    Как хочется злить
    рассудительный ум
    и сердце,
    готовое сесть на диету...
    И день возлюбить,
    потому что угрюм:
    безоблачный —
    менее дорог поэту.

    Как хочется пить
    эту чашу до дна!
    И вновь перечитывать
    Мертвые души...
    И памятник видеть
    на все времена,
    которым прославил себя
    Опекушин.


    Праздник

    Второй Балтийский переулок.
    Май месяц. Первое число.
    Сюда любителя прогулок
    в день красноцветный занесло.

    Две стрелки подошли вплотную
    одна к другой. В зените дня
    я повернул на Часовую,
    почти родную для меня.

    Навстречу шла — все, что ценимо,
    пришло в движение на ней...
    Когда же проходила мимо,
    грудь колыхнулась чуть сильней.

    Иль показалось (в переулке
    Балтийском, видимо, живет —
    одном из трех). Ничем прогулки
    уже не скрашивался ход.

    И захотелось разговорца...
    И вдруг (судьбу не обогнуть!)
    узрел знакомца-стихотворца,
    и даже трезвого чуть-чуть.

    Не раз на пузырьки в бокале
    взирала пена свысока.
    Вошли — и вышли из печали:
    она была некоротка.

    И червячок, что заморили,
    не стал изгоем для нутра...
    И даже День труда почтили
    не очень пенистым «ура!».

    Едва ль наш пафос разделила
    живущая в одном из трех...
    О чем-то, может быть, грустила,
    а может, вечер был неплох.

    И думалось о легких платьях;
    с души снимал усталость душ...
    А может быть, была в объятьях
    того, кто не объелся груш.


    Подражание

    Веленью Божию, о муза, будь послушна,
    Обиды не страшась, не требуя венца,
    Хвалу и клевету приемли равнодушно
    И не оспоривай глупца.
    А.С. Пушкин

    Слух обо мне пройдет
                                                        по всей Москве великой,
    И назовет меня
                                         всяк сущий в ней язык:
    Узбек, таджик и тот, кто многолик,
    Кто здесь затем,
                                          чтоб лакомить клубникой.

    И может даже, гордый внук славян
    Рассеет мой недюжинный туман
    И в музыке стиха расслышит нотки,
    Которые бодрят, как «Трое в лодке...».

    И долго буду я тебе, столица,
    Любезен тем, что пил не только сок;
    Что с музой мог гармонией упиться...
    «Фильтруй базар!» иль (повышая слог)

    «Веленью Божию, — внушал ей, —
                                                                                будь послушна».
    Об этом ведь ее уже просил
    Кто клеветавших слушал равнодушно
    И похвалу за скобки выносил.
     

    • Комментарии
    Загрузка комментариев...
    Назад к списку
    Журнал
    Книжная лавка
    Л.И. Бородин
    Книгоноша
    Приложения
    Контакты
    Подписные индексы

    «Почта России» — П2211
    «Пресса России» — Э15612



    Информация на сайте предназначена для лиц старше 16 лет.
    Контакты
    +7 (495) 691-71-10
    +7 (495) 691-71-10
    E-mail
    priem@moskvam.ru
    Адрес
    119002, Москва, Арбат, 20
    Режим работы
    Пн. – Пт.: с 9:00 до 18:00
    priem@moskvam.ru
    119002, Москва, Арбат, 20
    Мы в соц. сетях
    © 1957-2024 Журнал «Москва»
    Свидетельство о регистрации № 554 от 29 декабря 1990 года Министерства печати Российской Федерации
    Политика конфиденциальности
    NORDSITE
    0 Корзина

    Ваша корзина пуста

    Исправить это просто: выберите в каталоге интересующий товар и нажмите кнопку «В корзину»
    Перейти в каталог