«Фальшивый юбилей»

Катанандовские «идеологи» из отставных комсомольских функционеров придумали «90-летний юбилей Республики Карелии». Выхватили из тысячелетней истории нашего края один факт, причем факт весьма сомнительный с точки зрения нормального развития общества, — когда полторы тысячи разбитых в Финляндии политических авантюристов были вынуждены бежать в СССР и на время осесть в Петрозаводске в ожидании «мировой революции».

«90 лет Карелии» — на мой взгляд, дутыш, фальшивка и дешевая демагогическая трепотня. И потому я прошу вас, земляки, задуматься над несколькими вопросами:

1. Является ли нынешнее государственное устройство в Карелии настоящей республикой?

2. Была ли когда-нибудь республиканская форма правления на территории, ныне обзываемой «Республика Карелия»? И когда она появилась?

3. Что дали коренному населению Карелии «Карельская трудовая коммуна» в 20-е годы и советская власть за 80 лет?

4. Зачем Катанандову и его команде нужна политика государственной русофобии?

До большевистского переворота в Петрограде и Москве карельское, вепсское и русское население Олонецкой губернии жило мирно, западные районы занимали карелы (16,3%) и вепсы (4,4%), Заонежский полуостров и Петрозаводск — русские (78,2%) (данные на 1 января 1913 г.) Плотность населения была небольшая, и потому земельных споров между крестьянами не было. Однако после поражения большевистской революции в Финляндии почти две тысячи финских социал-демократов московскими коммунистическими властями было перемещено в Олонецкую губернию. Они рассчитывали на то, что финский пролетариат снова выступит против законной власти, и тогда ему понадобятся руководители. Расчет был на мировую революцию, Отто Куусинен мыслил себя «прокуратором» всей Скандинавии. «Опытные бойцы революции» засиделись в Петрозаводске «в девках», без власти, и потребовали себе часть Олонецкой губернии с карельским и вепсским населением. Традиция древняя: «Разделяй и властвуй!» Олонецкую губернию большевики разделили: карелы, вепсы и вновь прибывшие финны образовали «Карельскую трудовую коммуну», а русские остались в Олонецкой губернии. Но ненадолго, через два года, в 1922-м, Олонецкую губернию окончательно уничтожили как административную единицу, а русское население передали под власть неудачливых финских революционеров. И что здесь можно праздновать?

Олонецкая губерния существовала с 1801 года, до нее эта территория была приписана к губернии «Санкт-Петербургской и Ингерманландской», а до императора Петра Первого наш край по старинке считался Заонежьем, Обонежской пятиной земель Великого Новгорода и известен по летописям более 1000 лет.

Крестьянский мир жил несколько веков, в допетровскую и до-коммунистическую эпоху по древним обычаям новгородской республики — «общего дела». Олонецкий староста, назначаемый Москвой, сидел в Олонце, в деревянной крепости с небольшим отрядом стрельцов, и исполнял в основном таможенную и пограничную службу. На местах, в уездах, власть была в руках выборных от крестьянского мира. Здесь никогда не было крепостного права, крестьяне были черносошными (государственными), платили налоги и были лично свободными. Вот о них В.И. Ленин и говорил: «Мы никогда не добьемся целей мировой революции, пока не уничтожим казачество и северное крестьянство, которые исторически были свободными и крепостного права не знали!»

Знаменитый многоглавый Кижский погост был построен «общим радением», на средства и совместным трудом простых крестьян Кижской волости. Епархиальные власти и столичное начальство никак не участвовали в его сооружении. Только лично свободные люди могли так величественно представлять божественную гармонию мироздания…

В тридцатые годы США и Канаду поразил экономический кризис, и, наслушавшись коминтерновских агитаторов, к нам переехало еще несколько тысяч финских эмигрантов. Создалось химерическое государственное образование (химера — чудище с головой льва, туловищем козла и хвостом дракона), когда основное местное население (русские и карельские крестьяне) было отстранено от власти и самоуправления, а руководить им стали эмигранты-революционеры. Государственными языками были приняты финский и русский. В учебных заведениях для русских ввели обязательное изучение финского языка, карельский язык был признан «неправильным», самих карел назвали «народностью, не имеющей своей письменности», и их тоже заставляли переучивать язык родителей и общаться на финском языке. А потом в дискриминации карельского языка стали обвинять русских.

Большевистская коллективизация в 30-е годы, по сути, уничтожила свободное крестьянство на Русском Севере. Во всем СССР прошла «рефеодализация», вторичное закрепощение крестьян к земле в виде колхозов. Только собственником, хозяином, который имеет все права на волю и свободы новых крепостных, стало выступать государство. Колхоз — это форма государственного крепостничества. Паспорта (а значит, право выбирать место жительства) стали выдавать колхозникам только в начале 60-х годов, и тогда северные деревни почти обезлюдели. Сравните, как самодостаточно и сыто жили люди в русском Заонежье в XVIII–XIXвеках (музей «Кижи»), какие двухэтажные дома себе вольные крестьяне могли строить и что получилось при большевиках.

Процесс «рефеодализации» не исключительный для российской истории. Любая попытка революционным путем изменить или ускорить развитие общества ведет к тому, что в своем развитии общество откатывается назад, на полторы-две сотни лет в прошлое. Процессы рефеодализации происходили и в Европе после буржуазно-демократических революций XVII–XVIIIвеков. Однако в России (СССР) рефеодализация была замаскирована и усугублена коммунистической идеологией. Часть населения России была уничтожена политикой «расказачивания и раскулачивания» и выслана на Север, часть загнали по лагерям на «стройки коммунизма», часть закрепостили к земле в колхозах и совхозах, а свобода выбирать место жизни и работы для остального населения была ограничена государством и стала регулироваться с помощью системы прописки в паспорте.

Тяжелые зимы и скудные почвы не давали населению Олонецкой губернии возможности снабжать себя хлебом. Но личная свобода воспитала из северного крестьянства людей предприимчивых, мастеровитых, добычливых. В XV–XVIIвеках соляные варницы на Белом море, добыча пушнины, морского зверя, слюдяные ломки («мусковит», который в тот период заменял стекло), работы в строительных артелях на «отхожем промысле» приносили жителям Олонецкой губернии достаток. В XIXвеке была пословица: «В Заонежье нищим подают не хлеб, а пироги». Кстати, российский обычай к старости «ходить по монастырям», замаливать былые грехи, был в чем-то сродни нынешнему «культурному туризму» и приносил жителям Карелии дополнительный доход. Соловки, Валаам, десятки более мелких монастырей привлекали к себе ежегодно тысячи верующих. Паломников на лодках перевозили через Онежское и Ладожское озера, предоставляли места для ночлега, снабжали продуктами питания. Чем не заработок на туризме? Санкт-Петербург в XVIII–XIXвеках возводился трудом «новгородских рублеников», в том числе и артельщиками из Заонежья.

Межэтнических конфликтов в Олонецкой губернии не было отмечено на протяжении многих столетий. Русское, карельское и вепсское население жило в своих компактных зонах, часты были межэтнические браки, для царской администрации все были одинаково равны, одни этносы не получали привилегий и власти (по сравнению с коренным населением) за то, что они «более европейские народы». Финнов, а потом ингерманландцев, попавших к нам в 50-е годы, власти рассматривали как руководящий этнос в ходе будущей мировой революции и потому снабжали их значительно лучше, чем коренные народы.

Несколько фактов: тиражи финских журналов «Karelia» и «Kipina» почти целиком идут в мусорную корзину, читателей для них не осталось, но их авторы получают гонорары и полиграфическая база выше. Во всех бывших автономных республиках СССР в 80-е годы создавались детские журналы, причем везде (кроме КАССР) они выходили на двух языках — русском и местном, национальном. В Татарстане, Бурятии, Якутии, Мордовии — везде журналы двуязычные, два параллельных тиража, только в Карелии он печатается на финском языке, а карельские и русские дети лишены своего журнала. На ГТРК «Карелия» уничтожены все литературно-художественные редакции на русском языке, кроме отдела новостей и возможности прославлять Катанандова. Финские программы смотрят сами редакторы и студенты финно-угорского факультета ПетрГУ, других зрителей единицы. При мэре Катанандове молодым финским актерам — студийцам Финского театра разом выделили восемь квартир, они в них прописались, продали их и уехали на историческую родину. Русским писателям не давали жилья лет двадцать. Прекрасный сказочник Василий Фирсов мыкается по съемным углам и мастерским приятелей-художников. Нашим потомкам будет за такое отношение к талантливым писателям стыдно за нынешнюю власть. Я сам стою на жилищной очереди в СП с 1986 года. Конфликт между театрами у всех на памяти…

Итак, подведем короткий итог короткому историческому обзору:

1.Является ли нынешнее государственное устройство в Карелии настоящей республикой?

— Нет! Не является, мы свою власть не выбираем, нам ее назначают чиновники из Москвы или из Петрозаводска, и потому это не Республика.

2. Была ли когда-нибудь республиканская форма правления на территории, ныне обзываемой «Республика Карелия»? И когда она появилась?

— Да! Была, хотя и не называлась республикой и считалась «Обонежской пятиной Земель Великого Новгорода».

3. Что дали коренному населению Карелии «Карельская трудовая коммуна» в 20-е годы и советская власть за 80 лет?

— Государственное крепостничество и уничтожение свободного северного крестьянства.

4. Зачем Катанандову и его команде нужна политика государственной русофобии?

— «Разделяй и властвуй!» Катанандов и его компания не отчитываются за свою политику перед населением Карелии, коррупция процветает, воруют и взятками кормятся все — от министров до мелких клерков; комиссией по борьбе с коррупцией руководит сам глава!

Главная задача Катанандова: пустить пыль в глаза московскому начальству, и потому им нужен фальшивый юбилей фальшивого государственного образования.